Книга Ведьмин дар - Дарья Сергеевна Гущина

выбирая нужное направление. А значит… я справлюсь.

Глава 2

Порою то, что законно, необязательно хорошо,

и порою, чтобы распознать разницу,

нужна ведьма.

Терри Пратчетт «Я надену платье цвета ночи»

До цели я добралась в глубоких, густых сумерках. Благополучно перетерпела «час проклятья» в электричке, но вот три пеших километра по неровной тропе через поля до дачного общества стали непростым испытанием – и для организма, и для решения: я измучилась сомнениями. Я ведь рванула к Гюрзе по инерции, не запутав толком следов, и опасалась притащить на хвосте иных нежданных гостей.

Но, с другой стороны, мой запах обрывался в поезде, станция, на которой я сошла, не конечная, а направление – очень популярное… Кстати, Гюрза-то и прозвала меня старой перестраховщицей, и иногда я сама понимала, что перебарщиваю – как, например, недавно с кровью, ведь довольно было и трети использованного, чтобы ни один «нюхач» не взял след, а любая живая нечисть отказалась по нему идти, заработав аллергичный чих и длительную потерю нюха. В общем…

Ладно. Сворачивать нет смысла, да и цель моего приезда, нутром чую, обо мне уже знает. Подопечные старой ведьмы люто стерегут границы своей территории, и обо мне, пахнущей неизвестным, но коварным видом нечисти, доложат моментально. Да уже, едва я на тропу к дачному обществу свернула, доложила. Хватит дёргаться. Идём, наслаждаемся чистым загородным воздухом и комариками, которых не смущали посторонние запахи, любуемся закатными сумерками и ни о чём постороннем – ни о чём, Эфа! – не думаем.

Доковыляв через всё общество до тёмно-бордовых ворот окраинной дачи Василины Дмитриевны, в отступническом простонародье – Гюрзы, я сняла личину и по-свойски, без стука вошла в гостеприимно приоткрытую калитку. Дар, спасибо, добрались…

Дорожки, мощённые плиткой, аккуратные грядки с дозревающей капустой и выкопанным луком, ухоженные цветники, застеклённые парники, плющевые ковры на каменных стенах двухэтажного дома. И при виде плюща я аж споткнулась: растение, испугавшись чужака, в считанные секунды покрылось мелкими цветами. И пальнуло в меня такой дозой перечной пыльцы…

Гюрза, прибежавшая на мою чихательно-задыхающуюся ругань, ахнула на весь участок:

– Господи прости, Эфа! Что ты такое?!

– За мной… н-нюха-апчхи! – я безрезультатно вытерла слезящиеся глаза, с трудом удерживая второй рукой рвущуюся мстить «ящерку». – Ты когда подселённых ра-а-апчхи!.. Тьфу… Развела?

– «Нюхач»? – засмеялась старая ведьма. – Да тебя теперь не только «нюхач», даже живой «лис» не найдёт! Старая ты перестраховщица! Всё живешь по худшим сценариям?

– Лучше перебдеть, чем недобдеть, – изрекла я народную мудрость и снова расчихалась.

– Прекрати, это свои, – Гюрза заметила, что плющ оброс новым «оружием», готовясь защищать свою территорию до последней тычинки. – Пойдём в дом, Эф. Зря не позвонила, у меня как раз Ника гостит. Встретили бы в городе. Как ты вообще дошла?

– С матами. И искренней верой в чудеса человеческой выдержки, – я последовала за ней на голос, моргая часто-часто и ничего не видя. Лицо горело, глаза разъедало, по щекам бесконечным потоком текли слёзы. – С каких пор у тебя подсёленные обита-апчхи!.. – обитают?

– Это Марьяшин подопечный, – Гюрза поднялась на крыльцо, открыла дверь и посторонилась, пропуская меня. – Пожалела дочка сбежавшую из схрона «бабочку», а она летает, где хочет.

– Старода-апчхи! – давняя? – деловито поинтересовалась я, нащупывая поручень и осторожно поднимаясь следом. – «Бабочка»?

Гюрза сразу перестала улыбаться и встревожилась:

– Началось?..

Я утвердительно чихнула.

– Так, справа по коридору ванная. Умойся. А я пока ужин разогрею. И зелье подберу. Давай рюкзак. Полотенце в шкафчике. И «ящерицу» пока отдай, на кухню отнесу. И не цапнет – и попробуй только, вредительница…

Разувшись и на ощупь дойдя до ванной комнаты, я с трудом удержалась от желания сунуть голову под струю ледяной воды. Вот те и «лови бабочек»… Скрипнула дверь, и голос Гюрзы велел протянуть руку и взять зелье – и аккуратно, оно уже открыто. Я умылась желеобразной субстанцией с запахом тины, сняв первичное раздражение, избавилась от личины и глянулась в зеркало. И скривилась, узрев свою намакияженную физиономию в багрово-шелушащихся пятнах и воспалённо-красные глаза. Поймаешь тут… анафилактический шок скорее, чем «бабочку».

Использовав зелье повторно и вытершись, я поковыляла на кухню. Рухнула на диванчик и решила, что в ближайшую пару часов не встану, хоть потоп, хоть пожар, хоть снова недовольная вторжением чужака «бабочка». Гюрза заботливо пододвинула ко мне табуретку и поставила на стол тарелку с грибным супом. Устроив больную ногу, я вооружилась ложкой и куском хлеба. Всё, мир, меня ни для кого нет, и подь всё к лешему на ближайшие полчаса…

Старая ведьма ни о чём не спрашивала. Сновала по кухне босиком, в безразмерной старой футболке и древних велосипедках, разогревая второе, заваривая свежий травяной чай, накладывая в пиалки мёд.

– А где все твои? – я отодвинула пустую тарелку.

– Дочь спит, – Гюрза указала на потолок – второй этаж, – а муж в городе. Наблюдатели зачем-то попросили приехать и проконсультировать.

Я напряглась:

– Давно?

– Давно, – успокаивающе улыбнулась она, – с месяц в отъезде. Расслабься. Не по твою душу.

Я поколебалась, ковыряясь вилкой в рагу, но всё же поделилась недавними сомнениями:

– А если меня отследят? Что скажешь?

– Подруга навещала, – Гюрза пожала плечами и села напротив меня с чашкой чая, – да, отступница, но ведь поднадзорная, на наблюдателей давно работающая. И ходить иногда в гости нам не запрещено. А то, что она сбежала, – так ведь я не в курсе. Живу вдали от колдовского мира, новости узнаю только от дочерей, а они все круговые и с наблюдателями не контачат. Увы. А всё остальное – под защитой палача времён Удавки. Ты ведь сбежала?

Я кивнула и с новым аппетитом взялась за второе.

– Вот и правильно, – одобрила моя собеседница. – Не твоё это – в огородах сидеть. Молодая ещё, кровь горячая… Да ешь ты спокойно. Я отправила «бабочку» понаблюдать за обстановкой. Если что, уйти успеешь. Но вряд ли тебя выследят – разве что догадаются. Ты этой гадостью где облилась? Ещё в поезде? Вот и уймись. Мало ли что тебе в городе понадобилось. А такой, – она выразительно наморщила нос, – след мало кто сможет взять. И ещё меньше – пройти по нему.

Но мне всё равно было беспокойно: вернулась я – вернулись и старые рефлексы вечного нервного ожидания.

Гюрза посмотрела на меня внимательно, придвинула ко мне кружку и тихо, но веско произнесла:

– Эфа, прекрати. Ты полжизни занималась тем, что моделировала возможное будущее, и очень успешно. И эта привычка никуда не делась, как и дар. Поверь, он не спит и даже не дремлет. Он не может