Книга Ведьмин дар - Дарья Сергеевна Гущина

или они сделали на меня персональный маяк. Я пробыла под надзором четыре года, и ещё в изоляторе с меня сняли кучу вещей и… И как током дёрнуло от понимания. Твою мать, кровь. Из меня её столько выкачали на анализы… Стародавние умели делать отслеживающие маяки, вшивая в амулеты и остаточную энергетику с вещей, и капли крови, но это сложное умение потерялось во времена охоты на ведьм. И я очень надеюсь, что оно не всплывет внезапно, здесь и сейчас. Ибо, найдя жертву, маяк её убивает в считанные секунды, и защиты от него нет.

Надо же, как высоко меня оценили, как точечно начали охоту… В свете некоторых событий я надеялась, что моё имя внесут в списки приютных ведьм, которые в большой мир уже ни ногой. А они, сволочи, ждали. Всё равно ждали.

«Ящерка» вернулась минут через десять, и не одна, а с добычей. С нижнего клыка свисал помятый амулет-монетка, и мне хватило беглого взгляда, чтобы выдохнуть. Нет, не маяк. Вернее, конечно, он, но не тот, что делали стародавние. Это другое. Маяк стародавних бы от меня и мумии не оставил.

– Что чуешь? – я спросила, уже зная ответ.

«Кровь», – предсказуемо сообщила «ящерка», коротко зашипев.

Я задумчиво кивнула и разорвала пакет с порошком, пуская его по ветру. Значит, это обычный «нюхач» – штука, временно дающая владельцу известный и полезный навык нечисти. Обмануть его сложно, но можно. Находить по запаху крови всё равно будут, особенно если договорятся с нечистью, но уже не за пару часов. Сутки-другие я себе вырву, а больше мне и не надо.

«Ящерка» убрала амулет-«нюхач» в нужный карман рюкзака, подползла ко мне и обернулась тростью, помогая встать. Прихватив вещи, я поднялась с земли, выпрямилась и узрела стоящего напротив гостя ближнего зарубежья. Поддатый сторож стройплощадки, одетый в одни старые джинсы и стоптанные тапки, уставился на меня с осоловелым интересом, тихо икнул и вежливо предложил:

– К-кофе?..

Я едва сдержала улыбку.

– Нет, спасибо, – отказалась вежливо и подняла трость. – Не подскажете, где здесь выход?

– Так… там, – он махнул рукой в неопределённом направлении и снова икнул.

Трость мигнула белым, и сторож, зевая, поплёлся обратно в свой вагончик, на ходу забывая о том, что он кого-то здесь видел.

– Спасибо, – тихо поблагодарила я удаляющуюся спину и побрела в указанном направлении, то есть просто подальше от чужих глаз, чтобы выйти с воздухом через ближайшую щель в заборе.

Перед поездом я заехала сначала в ближайший магазин рукоделия, набрав два пакета шнурков, тесёмок, ленточек, булавок, металлических пуговиц, цепочек, замков и прочих весьма полезных в амулетном деле вещей, а затем – в парфюмерию и косметику. Вторая составляющая артефактов против «нюхачей» лежала в рюкзаке – мензурки с кровью нечисти, которую я давно, ещё до сомнительной сделки с наблюдателями, насобирала по заповеднику. В первую очередь из неё готовились лечебные и восстановительные зелья, но и для перебивки запаха кровь подходила идеально.

А в поезде, постоянно зевая, ибо он меня убаюкивал, я, оккупировав стол и закутавшись по плечи в пододеяльник, исступленно мастерила новый костюм. Заговаривала и вымачивала в крови «ос» молнии с куртки и джинсов, перешивала пуговицы, меняя обычные на зачарованные на крови «сурков», лепила на майку ухмыляющийся череп из страз на крови «попугая»… Благо, в вагоне пассажиров было мало, да и те шустро залились пивом и залегли спать. Никто не косился и не мешал.

Закончив с одеждой и обувью, я без аппетита съела лапшу быстрого приготовления, заварила чай и сходила в туалет, чтобы сменить личину, пришить к нижнему белью кое-какие полезные ленточки и сделать прочие дела. И, вернувшись, занялась аксессуарами. Заколки и мелкие «крабики», новые серьги и браслеты, броши и подвески – амулеты из запасённых заготовок и подручных материалов создавались быстро и привычно.

Оставив всё металлическое отмачиваться в крови в специальных формочках, я занялась пропитавшимися шнурками, и к моим косичкам добавились искусственные, чёрные, синие и фиолетовые, вплетённые в основную массу и забранные в высокий хвост заговоренным на «воробьиной» крови шарфом. Заодно я зарядила и вернула на место использованных ранее «змеек».

К утру у меня не разгибались ни спина, ни руки, ни ноги, но я не сдавалась. Заправилась лапшой, закончила с амулетами, вооружилась ими под общий наговор, чтобы вещи побыстрее пропитались моей энергетикой и запах нечисти слился с моим, и только потом позволила себе подремать. «Ящерке» было велено сторожить и разбудить, и она прекрасно с порученным справилась, растолкав меня подозрительно быстро. Я же только моргнула…

Сонно глотая чай с каплей обезболивающего зелья, я щурилась на мелькающие деревья и пыталась выстроить беседу с Гюрзой. Пыталось плохо – я не выспалась от слова «совсем». В итоге, допив чай, решила, что пусть всё идёт, как идёт. Приеду и просто расскажу. И дело само сложится. И знакомы мы давно, и Гюрза – ведьма старая и мудрая. Главное – добраться.

За полчаса до прибытия поезда я выслала на разведку «змеек», собралась, упаковав рюкзак, проверила, все ли артефакты на месте, и заглянула в «навигатор». Гюрза сейчас наверняка на даче: сдавшись наблюдателям, она по договору жила только там, а добираться до дачи – через полгорода да в пригород.

Выучив маршрут, я убрала лист в карман джинсов. И, прикинув, какая сейчас по счёту личина, спрятала в рюкзак куртку. Личина предполагала трость, а в куртке жарко. Надо что-то полегче найти, чтобы «ящерку»-браслет прятать. Её любая личина представляла в виде столь диковинного украшения, что на меня все женщины завистливо оглядывались.

Поезд прибыл на вокзал, и вовремя вернулись мои разведчицы. Первичной и явной опасности не обнаружено, расписание пригородных электричек со стоимостью билета прилагается. Я привычно закинула на плечо рюкзак, прихватила трость и отправилась в долгий путь в гости. Плохо, что у Гюрзы нет «пейджера», только человеческий сотовый. Или – хорошо, не то бы она не постеснялась выслать за мной «транспорт» с одной из трёх своих дочерей в качестве кучера. А мне такое внимание ни к чему.

Гомонящий вокзал, толкающиеся люди, мерзкие запахи фритюра, выкрики таксистов… Всё это так долго было не просто частью моей жизни – а всей жизнью, квинтэссенцией пути отступивших от законов беглецов, – что я как никогда остро ощутила: я вернулась. Я действительно вернулась.

Четыре года седалищной «выставочной деятельности», конечно, даром не прошли, и их не забыть, как не вернуть погибший «уголь» и уснувший дар Вещей видящей, но самое главное я сохранила – себя. И, лавируя в толпе людей, кожей чувствовала, как усиливается ветер,