Книга Единственный - Меган Вернон

в своем джипе, но вместо этого он сидел на заднем сиденье гладкого «Мерседеса». Он выскочил, как только увидел меня, и открыл дверь на заднее сиденье.

— Привет, Рыжая. — Он пах и выглядел потрясающе, как обычно. На нем был темно-серый «Хенли», обтягивающий каждую выпуклую мышцу. Вместо обычной бейсболки его каштановые волосы были растрепаны и уложены каким-то гелем, пахнущим зеленым чаем. По крайней мере, я думала, что это был гель. На каблуках я была немного выше, но не настолько, чтобы дотянуться до его волос. Волосы, в которые мне хотелось запустить пальцы.

— Привет, — быстро сказала я, садясь в машину и убираясь с морозного ноябрьского воздуха. На мне были только легкий свитер поверх топа, и моя грудь чувствовала, что она собирается получить обморожение в крошечной, атласной кофте. Вся машина пахла так, словно ее облили мужским одеколоном. Гейб, парень, дежуривший у дверей, когда я была на светофорной вечеринке, был за рулем, а на пассажирском сиденье рядом с ним сидел еще один случайный парень из Братства. Я ни за что на свете не смогла бы вспомнить его имя, но он кивнул в мою сторону.

Джон запрыгнул на заднее сиденье, подобравшись ко мне так близко, как только мог, прежде чем обнять меня за талию.

— Мелани, парень на пассажирском сиденье — Брэд, он же Лонгфелло, а за рулем — Гейб или Гонады (прим. органы животных, продуцирующие половые клетки — гаметы).

Гейб снова повернулся в мою сторону.

— Эй, Мелани, ты уверена, что хочешь остаться с этим парнем?

— Гм, это вопрос с подвохом? — спросила я, приподняв бровь.

Гейб улыбнулся.

— Я просто спрашиваю. Если бы ты предпочла уйти из бара со мной сегодня вечером, я бы не жаловался. — Его глаза быстро скользнули вниз к моему глубокому декольте, прежде чем он повернулся и завел машину.

Я уловила намек на улыбку на лице Джона. Похоже, мой наряд был хитом.

Брэд сунул мне в лицо удостоверение.

— Вот, Джон Бой сказал, что тебе это понадобится.

— Благодарю. — Я взяла карточку. Девушка была похожа на меня, наверное. У нее были каштановые вьющиеся волосы, такие же каре-зеленые глаза, но на фото она была постарше. Потом я посмотрела на дату ее рождения.

— Подожди, здесь написано, что девушке на фотографии 32 года. Я и близко к этому не подхожу. Никто не поверит, что мне 32. — У меня вспотели ладони. Я приоделась только для того, чтобы какой-нибудь вышибала вышвырнул меня на мороз за плохо подделанное удостоверение.

Джон покачал головой.

— Их не волнует, что это подделка, пока ты знаешь дату рождения. Они не собираются присматриваться или высчитывать твой возраст. Кроме того, половина вышибал из «Альфа-Мю», так что у тебя не должно быть проблем. — Он наклонился так близко, что я почувствовала жар его тела. — И судя по тому, как хорошо ты выглядишь в этом топе, я уверен, что их не будет волновать ничего, кроме того, насколько ты сексуальна. — Он поцеловал меня в щеку.

— Эй! Не в моей машине! — завопил Гейб.

Джон улыбнулся, медленно поворачивая голову вперед.

— Прости, Гонады. Мы оставим это на потом.

* * *

Улицы, на которых обычно толпились студенты, курящие или прогуливающиеся от бара к бару, были пусты. Гейб припарковался в гараже неподалеку от ряда баров, выстроившихся вдоль центра города. Я начала открывать свою дверь, но Джон вышел и открыл ее раньше, чем я успела. Я неохотно выбралась наружу, и тут рука Джона обвилась вокруг моей талии, увлекая меня за собой.

Я не должна была думать о сексе с Джоном. Но ничего не могла с собой поделать. Мы все еще были друзьями. Я так думала. И друзья оценивают внешность друг друга, наверное. И я надеялась, что он не просто проявляет привязанность, чтобы удержать Гейба от приставаний ко мне.

— Сегодня вечером с нами только одна девушка, и ты должен предъявить на нее права? — спросил Гейб, шагая в ногу с нами. Брэд пристроился рядом с ним.

— Да. — Джон больше ничего не сказал и притянул меня ближе. На самом деле я была рада теплу его тела, потому что не понимала, как долго мы будем на улице, и не одеться теплее было плохой идеей. Мурашки пробежали по моей коже под тонкой тканью топа.

К счастью, прежде чем я успела замерзнуть до смерти, мы уже стояли перед баром под названием «Гэтсби». Я вспомнила, что моя сестра называла это место «Фратсби». Она сказала, что это было место для всех типов братств и женских обществ. Я думаю, что это имело смысл, так как я шла с тремя очень привлекательными парнями из Братства.

Вышибала был крупным парнем с шеей, которая была толще его головы. Он даже едва улыбнулся, когда увидел нас, но стукнул кулаками с каждым из парней, даже не проверив чье-либо удостоверение. Слава Богу.

«Гэтсби» был не столько баром, сколько клубом. Темная комната была освещена только стробоскопами и несколькими разными черными огнями, которые мигали от темных цветных стен. Слева от меня был длинный бар с несколькими полуобнаженными барменшами. Прямо передо мной были металлические перила, которые смотрели на утопленный танцпол. Там были тела, смешанные вместе, танцующие под какой-то случайный танцевальный микс, который ди-джей играл из кабины выше.

— Хочешь, я принесу тебе выпить и положу твой свитер за стойку? — Джону пришлось практически кричать мне в ухо.

Я кивнула, не уверенная, что смогу говорить достаточно громко, чтобы он услышал меня сквозь музыку. Я сбросила свитер, обнажив низкую кружевную спинку своей майки. Я оглянулась через плечо и увидела, что именно туда смотрит Джон. Я подмигнула, когда он, наконец, поймал мой взгляд. В эту игру могут играть двое.

Джон наклонился вперед, просунув большой палец через петлю моих джинс, прежде чем прикоснуться губами к моему уху.

— Я вижу, что ты делаешь, и мне это нравится. — Его язык скользнул по мочке моего уха, прежде чем он отстранился и подошел к бару.

Как будто Красное море расступилось. Даже, несмотря на то, что другие люди ждали выпивку, они все еще освобождали место для громадного Джона. Азиатская барменша прекратила свои занятия и широко улыбнулась ему. Ревность вскипела во мне, но он даже не казался заинтересованным. Выражение его лица не изменилось, когда он протянул ей мой свитер, кивнув в мою сторону.

Темные глаза девушки остановились на мне, прежде чем ее лицо опустилось, и она снова посмотрела на Джона и положила мой свитер под стойку. Джон поднял два