Книга Хармс Даниил - Даниил Иванович Хармс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хоть ты математик, а, честное слово, ты неумён.
Математик:
Нет, умён и знаю очень много!
Нет. умён и знаю очень много!
Нет, умён и знаю очень много!
Андр<ей> Семён<ович>:
Много, да только всё ерунду.
Математик:
Нет, не ерунду!
Нет, не ерунду!
Нет, не ерунду!
Андр<ей> Семён<ович>:
Надоело мне с тобой препираться!
Математик:
Нет, не надоело!
Нет, не надоело!
Нет, не надоело!
(Андрей Семёнович досадливо машет рукой и уходит. Математик, постояв минуту, уходит вслед за Андреем Семёновичем).
Занавес
Молодой человек, удививший сторожа
— Ишь ты, — сказал сторож, рассматривая муху. — Ведь если помазать её столярным клеем, то ей, пожалуй, и конец придёт. Вот ведь история! От простого клея!
— Эй ты, леший! — окрикнул сторожа молодой человек в жёлтых перчатках.
Сторож сразу же понял, что это обращаются к нему, но продолжал смотреть на муху.
— Не тебе, что ли, говорят? — крикнул опять молодой человек. — Скотина!
Сторож раздавил муху пальцем и, не поворачивая головы к молодому человеку, сказал:
— А ты чего, срамник, орёшь-то? Я и так слышу. Нечего орать-то!
Молодой человек почистил перчатками свои брюки и деликатным голосом спросил:
— Скажите, дедушка, как тут пройти на небо?
Сторож посмотрел на молодого человека, прищурил один глаз, потом прищурил другой, потом почесал себе бородку, ещё раз посмотрел на молодого человека и сказал:
— Ну, нечего тут задерживаться, проходите мимо.
— Извините, — сказал молодой человек, — ведь я по срочному делу. Там для меня уже и комната приготовлена.
— Ладно, — сказал сторож, — покажи билет.
— Билет не у меня; они говорили, что меня и так пропустят, — сказал молодой человек, заглядывая в лицо сторожу.
— Ишь ты! — сказал сторож.
— Так как же? — спросил молодой человек. — Пропустите?
— Ладно, ладно, — сказал сторож. — Идите.
— А как пройти-то? Куда? — спросил молодой человек. — Ведь я и дороги-то не знаю.
— Вам куда нужно? — спросил сторож, делая строгое лицо.
Молодой человек прикрыл рот ладонью и очень тихо сказал:
— На небо!
Сторож наклонился вперёд, подвинул правую ногу, чтобы встать потвёрже, пристально посмотрел на молодого человека и сурово спросил:
— Ты чего? Ваньку валяешь?
Молодой человек улыбнулся, поднял руку в жёлтой перчатке, помахал ею над головой и вдруг исчез.
Сторож понюхал воздух. В воздухе пахло жжёными перьями.
— Ишь ты! — сказал сторож, распахнул куртку, почесал себе живот, плюнул в то место, где стоял молодой человек, и медленно пошел в свою сторожку.
Четыре иллюстрации того, как новая идея огорашивает человека, к ней не подготовленного
I
Писатель: Я писатель!
Читатель: А помоему, ты г…о!
(Писатель стоит несколько минут потрясённый этой новой идеей и падает замертво. Его выносят).
II
Художник: Я художник!
Рабочий: А по-моему, ты г…о!
(Художник тут же побелел, как полотно,
И как тростинка закачался.
И неожиданно скончался.
Его выносят).
III
Композитор: Я композитор!
Ваня Рублёв: А помоему, ты…..!
(Композитор, тяжело дыша, так и осел. Его неожиданно выносят).
IV
Химик: Я химик!
Физик: А помоему, ты…..!
(Химик не сказал больше ни слова и тяжело рухнул на пол).
Потери
Андрей Андреевич Мясов купил на рынке фитиль и понёс его домой.
По дороге Андрей Андреевич потерял фитиль и зашёл в магазин купить полтораста грамм полтавской колбасы. Потом Андрей Андреевич зашёл в молокосо-юз и купил бутылку кефира, потом выпил в ларсьже маленькую кружечку хлебного кваса и встал в очередь за газетой. Очередь была довольно длинная, и Андрей Андреевич простоял в очереди не мение двадцати минут, но когда он подходил к газетчику, то газеты перед самым его носом кончились.
