Книга Обвиняется в измене - Айя Субботина

- Я... Хочу, чтобы ты, - стыдливым шепотом просит Одуван, и я готов прямо сейчас, с «мясом» вырвав ширинки, ебать ее глубоко и жестко всю ночь. Именно так, без всяких сопливых нежностей, потому что мы слишком сильно хотим друг друга.

- Тогда обещай, что будешь послушной, - требую взамен довериться мне.

Соня распахивает глаза: в темной зелени поволока желания и влажный блеск. Она прикусывает губы, колеблется пару секунд, но я подстегиваю ее, медленно опуская вниз молнию на брюках. Одуван задирает ноги, пятками стаскивая по бедрам брюки, и неуверенно кивает.

Это все, что нужно. Больше, чем я рассчитывал в первую ночь, если честно.

Наверное поэтому дурман победы бьет мне прямо в мозги. Я беру ее за колени, оставляю на коже еще один заметный укус и резко развожу ноги, сгибая их так, чтобы Соня была вся передо мной: голая, горячая, с распахнутой промежностью, на которой влажно блестит подтверждение ее желания.

Я вылижу ее всю, блядь. Пока она не кончит.

Приходится подсунуть руки ей под задницу, приподнимая, как угощение. Она гладкая, словно господь вообще забыл дать ей положенную всем женщинам интимную растительность. Во рту полно слюны, стоит представить, что прямо сейчас буду трахать ее языком. Соня снова вспоминает о стыде и пытается свести ноги, но я легонько шлепаю ее за непослушание и напоминаю о данном мне обещании. Только после этого моя маленькая жертва окончательно и бесповоротно сдается на милость победителю.

Мне.

Теперь я могу держать ее задницу только одной рукой, чтобы пальцами второй раскрыть нижние губы, как бутон. Соня запрокидывает голову, но ее руки у меня в волосах, а ногти царапают кожу головы, когда я впервые кончиком языка провожу по ее влаге. Сладкая, как маленькое печеное яблоко с нотками пряностей. Такая сочная, что во рту моментально все наполняется ею. Глотаю вместе со слюной мой личный яд, понимая - как прострел через виски - что я стал зависимым от этого «лакомства».

А ведь я в принципе не большой любитель делать это с женщинами, потому что предпочитаю, чтобы отсасывали мне, желательно долго и со знанием дела.

Но Соня - это вообще ни хрена не все женщины.

Еще одно легкое движение языком - вокруг клитора, осторожно, только слегка задевая. Но Соня уже бесчеловечно рвет мои волосы, брыкаясь, словно дикая лошадь под седлом.

И мне это просто пиздец, как нравится.

Я от этого на хрен с ума схожу.

До такой степени, что вот теперь уже окончательно посылаю все на хуй и присасываюсь к ней губами, сжимая клитор до ее протяжного стона, высокого и сильного, как орган. Она вся у меня во рту: маленький тугой узел ее удовольствия, который я, забывшись, прихватываю зубами, и тут же лижу языком, настраивая мою малышку на правильную тональность.

Еще и еще пока она не начинает колотить ногами - и по внутренней части ее бедер бегут раскаленные мурашки. Она так завелась, что почти не чувствует, как я приставляю палец к ее входу и медленно, почти не встречая сопротивления, проталкиваю его внутрь. Видимо, слишком далеко, потому что одновременно с криком оргазма Соня плотно сжимает мой палец стенками влагалища, и я почти слышу как жалобно стонет мой член, зная, что трахать ее будет так же больно, как и приятно.

- Да, да, да... - Одуван бьется в экстазе на моей кровати, кончая мне в рот какой-то сладостью, от которой, как от наркоты, кружится голова и выключается мозг.

- Скажи: «Трахни меня, Денис», - выдвигаю свои условия, любуясь работой своего языка: налитой кровью мокрой промежностью, которую я очень осторожно разрабатываю пальцем. Понятия не имею, как вставить ей и ничего не порвать.

- Возьми меня, Денис, - глухим и сорванным от удовольствия голосом просит Соня.

- Не так, малыш. Слово в слово, как я сказал.

Да, я хренов больной ублюдок, но мне хочется, чтобы пай-девочка была моей маленькой проституткой и не боялась своих желаний. Это будет что-то абсолютно убийственное для моего терпения: видеть ее в офисе, хорошенькую и приличную, зная, что прошлой ночью она стояла передо мной на коленях - и я кончал ей в горло, наслаждаясь каждым ее жадным глотком.

Соня приподнимается на локтях, пока я жду ее ответ, избавляясь от трусов. Ее взгляд скользит по моему члену, который я выразительно и лениво подрачиваю. Вот так, малыш, смотри и облизывайся. Она и правда выставляет кончик языка, пробегает им по нижним губам, и мне приходится буквально силой передернуть пару раз, удерживая себя от потребности тупо кончить на эти губы. И посмотреть, как она слижет каждую каплю.

- Трахни меня… Денис, - бормочет Соня, широко, как послушная ученица, разводя ноги.

Я провожу пальцами по ее влаге, нарочно задевая еще очень чувствительный клитор, и растираю влагу по головке. Даю малышке самый широкий обзор. Пусть смотрит, пусть хочет то, что видит, пусть потом, когда будет без меня, вспоминает и сводит колени.

Между ее ногами просто идеально: стою там на коленях, удобно заводя каждую ногу себе на бедра, притягивая до максимально плотного контакта. Крепко держу член у основания, поглаживая головкой ее вход. Соня замирает, напрягается и даже перестает дышать.

- Доверься мне, Одуван. - Я подмигиваю ей, вызывая расслабленную улыбку. - Секс - это очень охуенно. Особенно, когда тебя трахает совершенно долбанутый от желания мужик. - Прости, что не целую, малыш, но я слишком хочу видеть, как трахаю тебя.

На самом деле это просто еще одна ненормальная потребность: увидеть, как мой член войдет в нее, почувствовать момент разрыва, увидеть следы на простынях. Забрать ее всю без остатка до конца жизни. И наслаждаться всем этим, как Кощей.

Поэтому, чтобы не превращать желание в тягостное ожидание боли, я уверенно толкаюсь вперед. Хватаю ее за бедра, когда Соня инстинктивно пытается избежать боли, и вставляю до самого упора, словно чертов отбойный молоток.

Она не кричит только глухо и сильно стонет, убивая мою поясницу частой дробью ударов пятками тугая - просто охренеть.

Горячая, влажная. На хрен, только что порванная мной.

Я больной псих.

- Денис... - зеленые глаза даже в темноте сверкают капельками слез. - Дэн…

Меня так сто лет никто не называл, и почему-то именно эта форма моего имени, сорванная с ее губ, возвращает меня в состояние безумия. Еще только секунда передышки, чтобы напомнить себе о терпении, чтобы отыскать большим пальцем набухший клитор и погладить его, заставляя Соню метаться по кровати и рвать ногтями покрывало.

Я почти выхожу из нее - на члене остались заметные темные следы крови.

Твою мать.

Вколачиваюсь в нее до упора, до хлопка мошонкой о влажную промежность, до Сониного выкрика. Оона снова называет меня «Дэн», и ее ноги плотно держат меня, подталкивая навстречу.

- Чувствуй, как я трахаю тебя, - бормочу, словно в бреду. - Каждый миллиметр, блядь, меня в себе.