Книга Прекрасные сломанные вещи - Сара Барнард

– Конечно, ты можешь быть со мной честной. Говори что угодно.

Рози тут же сменила тему разговора, как делала всегда, когда беседа становилась слишком эмоциональной. Она принялась рассказывать мне про двух парней из класса, которых поймали за корпусом физики, когда они курили косяки.

– Нет, Кэдди, ну ты представь, за корпусом по физике, вот дебилы!!!

Потом она принялась жаловаться на «Скотный двор»: им нужно было написать сочинение по этой книге. Сначала она сказала, как ее бесит тема сочинения – что-то там про пропаганду и пародию, – а потом, увлекшись, принялась пересказывать сюжет. Когда она яростно воскликнула «А потом они убили лошадь!», я перестала следить за ее словами и стала просто слушать голос: знакомые интонации, привычный ритм и паузы подруги, которая полностью захвачена разговором и болтает о чем вздумается.

Было уже около десяти вечера, когда я уговорила себя открыть нашу со Сьюзан переписку на «Фейсбуке».

Кэдди Оливер: Привет

Сьюзан Уоттс: Привет!:) Сьюзан Уоттс: Как дела? Кэдди Оливер: Мне нужно кое-что спросить.

Сьюзан Уотт: Я навострила уши.

Сьюзан Уоттс: Или руки.

Сьюзан Уоттс: Или глаза?

Кэдди Оливер: Почему ты не рассказала мне про Дилана?

Сьюзан Уоттс: Ох.

Наступила мучительно долгая пауза. Окошко то было пустым, то в нем возникало многоточие: это Сьюзан что-то писала. У меня от волнения начинало подводить желудок.

Сьюзан Уоттс: Рассказывать особо нечего.

Кэдди Оливер: Правда?

Сьюзан Уоттс: Я не то чтобы скрывала что-то. Просто разговор не заходил.

Я написала: «А как мне было завести разговор, если я не знала о его существовании», а потом удалила.

Кэдди Оливер: А друзья разве не рассказывают друг другу такое?

Сьюзан Уоттс: Не раздувай из мухи слона. Это мелочи. Поэтому я и не рассказала.

Кэдди Оливер: То есть причина была?

Сьюзан Уоттс: Боже.

Сьюзан Уоттс: Не хочу об этом переписываться.

Кэдди Оливер:?

Сьюзан Уоттс: Я нервничаю. Может, поговорим, когда увидимся?

Кэдди Оливер: Ладно.

Сьюзан Уоттс: Ты на меня злишься?

Мне хотелось написать: «Да, злюсь. Потому что друзья рассказывают друг другу все, даже (особенно?) мелочи». И еще: от мысли, что я позвонила ей, когда она была с парнем, о котором я даже не знала, я чувствую себя идиоткой. Я написала: «Нет».

Сьюзан Уоттс: Точно?

Кэдди Оливер: Да.

Сьюзан Уоттс: Если злишься, лучше скажи.

Кэдди Оливер: Ладно.

Сьюзан Уоттс: А ты бы хотела, чтобы я сказала тебе, если злюсь?

Кэдди Оливер: Наверное.

Сьюзан Уоттс: Я злюсь.

Кэдди Оливер: Что? Почему? На меня?

Желудок у меня болезненно сжался; сердце заколотилось. Ладони похолодели и взмокли. Я совершенно не умела ругаться – по интернету или вживую, неважно. И меня совсем не успокаивало, что Сьюзан жила на другой улице. Я все равно ужасно нервничала.

Сьюзан Уоттс: Почему ты разговариваешь про меня с Рози за моей спиной?

Кэдди Оливер: Мы не говорили о тебе.

Сьюзан Уоттс: Да ладно??

Кэдди Оливер: Я не это хотела сказать. Подожди.

Сьюзан Уоттс: Жду.

У меня в горле застрял комок. Я занесла пальцы над клавиатурой. Интересно, если я сейчас отключу модем и потом скажу, что связь пропала, она мне поверит?

Кэдди Оливер: Мы говорили про вчерашний вечер, и я спросила, знает ли она, где ты была, когда я позвонила.

Сьюзан Уоттс: А меня ты спросить не могла?

Кэдди Оливер: А ты бы мне сказала?

Сьюзан Уоттс: Конечно!

Кэдди Оливер: У меня не было времени спросить

Сьюзан Уоттс: А потом? СМС? «Фейсбук»?

Кэдди Оливер: Прости

Сьюзан Уоттс: Вот и все.

Сьюзан Уоттс: Просто будь честной. Я знаю, что ты злишься, что я не рассказала тебе про Дилана. Просто скажи.

Кэдди Оливер: Я не злюсь.

Сьюзан Уоттс: Кэдди! Да бога ради. Мы же подруги. Можешь сказать мне что угодно. Если я буду знать, что ты злишься, я попрошу прощения, и мы забудем. А если не скажешь, я тут сижу такая… Кэдди злится на меня?

Кэдди Оливер: Я знаю.

Кэдди Оливер: Можешь мне в следующий раз рассказать? Чтобы я не услышала от Роз? А потом не разозлила тебя?

Сьюзан Уоттс: Да.

Кэдди Оливер: И не огорчайся, что мы с Рози немного поговорили про тебя. Такое случается, правда? Уверена, вы говорите обо мне, когда меня нет рядом.

Сьюзан Уоттс: Может, и говорили бы, если бы было о чем.

Она словно протянула руку сквозь экран и влепила мне пощечину. Потрясенная ее словами, я замерла над клавиатурой. Жаркая волна плеснула мне на шею и поползла дальше, на лицо. Смехотворные, жалкие слезы подступили к глазам, и я сморгнула.

Одновременно с этим я думала: «Ты слишком бурно реагируешь, успокойся, почему ты плачешь, люди постоянно такое говорят. Не плачь».

Под именем Сьюзан опять появилось «…». Я запаниковала: мне не хотелось видеть ни очередного оскорбления, ни даже извинения. Я закрыла страницу. Несколько секунд я таращилась на экран, раз за разом прокручивая в мыслях ее слова.

Нет ничего хуже, когда друг не просто обнажает твои самые глубокие комплексы, а бросает их тебе в лицо. Я знала, что не вызываю интереса, что в моей жизни не происходит ничего, что бы хоть сколько-то волновало окружающих. Я всегда переживала, что из-за этого кажусь людям скучной и что про меня думают что-то вроде «Кэдди Оливер? Милая, но пресная». Оказалось, что так оно и было.

Мало того: мне казалось, что мы почти закончили нашу крошечную ссору и вот-вот помиримся. Я была совершенно не готова к ее словам. И, что хуже всего, я не думала, что Сьюзан может так внезапно, так неожиданно сказать настолько мерзкую вещь. Не просто подколоть меня или посмеяться – это как раз было бы нормально, – но нарочно задеть. Я бы в жизни ей такого не сказала. Что же это говорило о ней самой? Мой телефон загудел. Я посмотрела на него в нерешительности, но все же открыла сообщение.

«Черт. Прости меня. Зря я это сказала. Я не хотела. Позвони мне пожалуйста? Сьюз х».