Книга Разговор с незнакомцем - Малкольм Гладуэлл

«Нельзя сказать, что римляне никогда не поднимали уголки губ, изображая то, что мы считаем улыбкой; конечно же, они так делали. Однако подобная гримаса не занимала важного места в ряду социально и культурно значимых жестов Древнего Рима. И, наоборот, другие жесты, которые мало что значат для нас, несли у них гораздо бóльшую смысловую нагрузку».

Если вы покажете тробрианцам тот эпизод из сериала, который мы разбирали выше, то они увидят, что между Россом и Чендлером возник конфликт. Однако при этом истолкуют сцену совершенно неправильно: подумают, что Чендлер рассержен, а Росс напуган. А если бы вы устроили премьеру «Друзей» в Древнем Риме для Цицерона, Цезаря и прочих, то они, взирая на нелепые гримасы и ужимки актеров, наверняка чесали бы в затылках: «Что за дребедень?»

5

Хорошо, а как обстоит дело внутри одной культуры? Если мы забудем о туземцах и античности, ограничившись лишь современными развитыми странами, будут ли правила прозрачности универсальными? Да ничего подобного!

Представьте себе следующий сценарий. По длинному узкому коридору вас ведут в темную комнату. Там вы какое-то время сидите и слушаете аудиозапись рассказа Франца Кафки, а потом проходите тест – насколько хорошо запомнили содержание. Закончив отвечать на вопросы, вы выходите обратно в тот же самый коридор. Но! Пока вы слушали Кафку, тут усердно работала бригада экспериментаторов. Коридор на самом деле был выстроен из временных перегородок. Теперь их раздвинули, и получился просторный зал. Стены его ярко-зеленые, а с потолка, освещая ярко-красное кресло, свисает одинокая голая лампочка. В кресле сидит ваш лучший друг, и вид у него мрачный. Только вообразите себе: вы спокойно выходите из аудитории, думая, что попадете в тот же узкий коридор, и вдруг – БАЦ! – не пойми откуда появилось огромное помещение. Да еще вдобавок ваш друг смотрит на вас, будто персонаж из фильма ужасов.

Вы бы удивились? Конечно, удивились бы. И как бы в этот момент выглядело ваше лицо? Согласен, не так, как лицо тробрианца или древнего римлянина, попади они в такой переплет. Но в нашей культуре, здесь и сейчас, хорошо известны все внешние признаки данной эмоции. В том же эпизоде «Друзей» есть прекрасный пример. Когда Джоуи, сосед Росса, вбегает в квартиру Моники и видит, как двое его лучших друзей пытаются убить друг друга, на его лице показано все, что нам нужно знать: ДЕ 1–2 (поднятые брови) – ДЕ 5 (широко раскрытые глаза) – ДЕ 25–26 (челюсть отвисла). Так что наверняка и вы, выйдя за дверь, выглядели бы, как Джоуи, правильно? А вот и нет.

Два немецких психолога, Ахим Шюцволь и Райнер Райзенцайн, воплотили вышеупомянутый сценарий для 60 испытуемых. Свое удивление в тот момент, когда они после чтения Кафки открывали дверь в коридор, участники эксперимента оценили в среднем на 8,14 по 10-балльной шкале. И почти все были уверены, что изумление отразилось на их лицах (лишь один необычайно внимательный к себе человек заявил, что это вряд ли было заметно со стороны). А как же все обстояло в действительности? Исследователи повесили в углу видеокамеру, а полученные записи проанализировали с помощью СКЛиД, так же как Фугейт анализировала сцену из «Друзей». И получили следующие результаты: только у 5 % испытуемых они увидели распахнутые глаза, поднятые брови и отвисшую челюсть, у 17 % фиксировались два из этих движений; в остальных случаях имела место какая-то комбинация незначительных или непонятных движений – вроде сдвигания бровей – которые не принято ассоциировать с удивлением.

«Почему же практически все участники эксперимента заблуждались? – писал Шюцволь. – Все дело в том, что они представляли свое лицо в ситуации крайнего удивления, опираясь на представления об эмоциональной мимике, почерпнутые из так называемой бытовой психологии». Житейская, или бытовая, психология – это вид примитивной психологии, которой мы учимся из культурных источников вроде ситкомов. Но ее постулаты не соответствуют реальности. Прозрачность – это миф: идея, которую мы усвоили, потому что смотрели слишком много телепередач и читали слишком много романов, где у героев то «челюсть отвисла от изумления», то «от удивления расширились глаза». Шюцволь продолжает: «Все испытуемые, очевидно, рассуждали так: они удивились, а удивление связано с определенной мимикой, и значит, она должна была проявиться и у них тоже. Однако в большинстве случаев эта логика не сработала».

Лично я не думаю, что подобного рода заблуждение – ожидать, что отражающееся снаружи в точности совпадает с происходящим внутри – так уж мешает в дружеском общении. Узнать кого-то поближе отчасти и означает понять, насколько нестандартным может быть у него выражение эмоций. Приведу пример. Как-то раз мой отец, принимая душ в летнем домике, услышал вопль моей матери. Выскочив, он увидел, что какой-то молодой амбал приставил к ее горлу нож. И что же он сделал, 70-летний голый мужчина в мыле? Наставив на разбойника палец, он громко и отчетливо произнес: «Убирайся СЕЙЧАС ЖЕ». И тот повиновался.

Изнутри отца объял ужас. Самого дорогого человека – любимую жену, которая полвека рядом, – вот-вот пырнут ножом. Но я очень сомневаюсь, что в тот момент на папином лице отразился страх, что у него расширились от ужаса глаза, а голос повысился на октаву. Если бы вы знали моего отца и видели бы его в других стрессовых ситуациях, то поняли бы, что «испуганного» лица просто нет в его репертуаре. В критический момент он становится невозмутимым как скала. Но если бы вы не знали его, что бы вы подумали? Пришли бы к выводу, что этот человек спокоен? Безучастен? Сталкиваясь с незнакомцем, мы вместо опыта вынуждены обращаться к представлению – стереотипному. И этот стереотип слишком часто оказывается ошибочным.

Кстати, а знаете, как тробрианцы выражают удивление? Увидев Кривелли с айподом, любопытные островитяне тут же окружили его. «Они подходили поближе. Я показывал им, как работает гаджет… Они изумлялись, но при этом вовсе не ахали. (Тут рассказчик изобразил идеальное ДЕ 1–2–5). Нет. Они делали вот так (он поцокал языком): цок-цок-цок».

6

Вот вам и ответ на вопрос из главы 2: почему искусственный интеллект, вынося решения об освобождении под залог, действует гораздо успешнее живого человека? Последний, в отличие от компьютера, видит арестованного. Соломон, судья из штата Нью-Йорк, может заметить на лице обвиняемого признаки психического заболевания – стеклянный взгляд, нервное возбуждение, неспособность установить зрительный контакт. Обвиняемый стоит не дальше чем в трех метрах от него, и у Соломона есть возможность понять человека, которого он судит. Но вся эта дополнительная информация на самом деле не становится преимуществом. Удивленные люди не обязательно выглядят удивленными. Да и наличие душевных расстройств тоже далеко не всегда можно определить визуально.

Возьмем хоть такой случай, вызвавший в обществе огромный резонанс. Несколько лет назад в Техасе молодой человек по имени Патрик Дейл Уокер приставил пистолет к голове своей бывшей подруги и нажал курок, но патрон заклинило. Судья установил залог в $1 млн, но после того, как Уокер провел в тюрьме четыре дня, снизил его до $25 000 – на том основании, что за это время злоумышленник должен был «остыть». Уокер, как позже объяснил судья, до тех пор вообще не имел дела с полицией, его даже ни разу не штрафовали на дороге. Арестованный производил хорошее впечатление: «Он показался мне весьма скромным, воспитанным молодым человеком. Разговаривал очень вежливо. Был явно не глуп: отлично учился в школе, окончил университет. А эта девушка, судя по всему, была у него первой». И самое важное, по словам судьи, Уокер продемонстрировал искреннее раскаяние.