Книга Вундеркидз. Вилдвудская академия - Жаклин Сильвестр

Глава 9

Канун Дня всех святых

Ника со Стеллой шагали по извилистой тропинке, которая соединяла столовую с корпусом, где они занимались академическим рисунком. Сияло солнце, но октябрьский горный воздух уже не прогревался, и школьные блейзеры больше не спасали от холода. Худенькая Стелла поплотнее запахнулась в ярко-розовую парку: перемена погоды позволила ей вносить чуть большее разнообразие в школьную униформу. Она перехватила взгляд Ники и улыбнулась. С момента разрыва с Маркусом прошла уже неделя, и настроение у Стеллы заметно улучшилось: в ее мирке недели вполне хватало, чтобы позабыть былую любовь.

С утра все шло замечательно: Магда принесла девушкам письма с оценками за выставку. Нику и Стеллу поздравляли с успешным выполнением заданий за первую половину семестра, уведомив о том, что каждая прошла испытание. А еще они получили приглашение на хеллоуинскую вечеринку. В черном конвертике с кружевной черепушкой оказался клочок бумаги под старину с указанием даты, времени и места. Стелла была на седьмом небе от счастья.

– Я привезла из дома костюм пирата и костюм медсестры! – щебетала она по дороге на урок. – А ты?

– У меня нет карнавального костюма, – небрежно бросила Ника. Вилдвуд в один день перевернул ее жизнь. И уезжая от Сони, девушка тревожилась совсем о другом.

– Как же теперь быть? – упавшим голосом спросила Стелла, словно речь шла о неизлечимой болезни.

У корпуса, в котором у девушек были занятия, собрались студенты, которые болтали, оттягивая момент, когда придется идти на урок. Стелла вошла в студию следом за Никой. Мольберты стояли полукругом, Никин и Стеллин – в дальнем правом углу. В центре зала на столе для натюрмортов была составлена новая композиция: в складках узорчатых шелковых шалей (преподаватель любил восточные мотивы) расположились бронзовые подсвечники и несколько гранатов. Ника тут же выхватила взглядом половинку граната на краю стола. Она залюбовалась симметрией и ритмическим рисунком зерен в мякоти. «Нарисую его», – решила она, пробираясь вдоль мольбертов.

– Так что ты наденешь на Хеллоуин? – не отставала Стелла.

– Не знаю, – отмахнулась Ника. – Сооружу что-нибудь.

– Не волнуйся! – Стелла явно хотела ее утешить. – Возьми мой. Наверняка ты очень понравишься Тристану в наряде медсестры! – поддразнила она подругу.

Ника натянуто улыбнулась. При мысли о том вечере, когда она поцеловала Тристана, щеки у нее вспыхнули. На миг девушка погрузилась в мечты и воспоминания. Вдруг воздух раскололся от оглушительного пронзительного визга, и Ника вернулась с небес на землю. Она принялась испуганно озираться, пытаясь понять, что случилось. Визг не стихал, и Ника поняла, что кричит Стелла.

Она вопила и тыкала пальцем куда-то Нике за спину. Кругом столпились однокурсники, тянули шеи из-за соседних мольбертов, чтобы разглядеть, из-за чего такой шум. Ника медленно обернулась – на ее мольберте что-то висело. Это была дохлая крыса с петлей на шее. Идеальная поверхность чистого холста была запачкана каскадом красных потеков, а поперек кровью было намалевано: «Крыса».

* * *

– Прямо-таки дохлая крыса? – недоверчиво уточнил Интеграл. Лишившись аппетита, парень отодвинул тарелку. Рядом с Никой сидел Тристан, полуобняв ее за плечи. Стелла, бледная и встревоженная, устроилась напротив.

– Ты как, в порядке? – спросил Тристан, погладив Нику по спине.

От его прикосновений девушке сразу стало тепло и спокойно, как тогда после выставки. Она кивнула.

– А я – нет! – заныла Стелла, будто вопрос был адресован и ей тоже. – Дохлая крыса! Такая гадость, ты и представить себе не можешь, мне она теперь всю жизнь сниться будет! И знаете, что сделала Ника? – спросила она.

– Что? – заинтересовался Интеграл.

– Взяла эту чертову крысу, вышла и похоронила за корпусом! А потом помыла руки и взяла другой холст. Как будто ничего особенного и не случилось!

– Ух ты, Никки, вот это самообладание! Уважаю, – усмехнулся Тристан. Ника слабо улыбнулась в ответ. На самом деле это было настоящее потрясение, и она очень испугалась, но помог любимый жизненный принцип ее мамы: если кто-то против тебя ополчился, поступай нестандартно.

– А ты читала надгробную речь? Пела Amazing Grace[2]? Я сам не знаток крысиных похоронных обрядов, – поддразнил ее Интеграл.

Аппетит уже вернулся к нему, и он уплетал тако с курицей. Тристан хохотнул.

– Я ее кремировала, – заявила Ника и показала Интегралу язык.

– Ничего смешного! – возмутилась Стелла. – Все решат, что Ника психопатка!

– А вот и нет, – помрачнел Тристан. – Психопат – это тот, кто вешает дохлую крысу на чужой мольберт.

Он произнес слово «мольберт» с легким акцентом, и Ника улыбнулась. Она очень любила слушать, как Тристан говорит: от его ирландского акцента ей становилось уютно.

– Верно, – кивнул Интеграл. – Хорошо, что это не ты накрысятничала. Страшно себе представить, что сделает Вайолет с настоящим виновником, когда его вычислит, – серьезным тоном сказал Интеграл.

Вайолет! Ее имя взорвалось у Ники в голове. Разумеется, она догадалась, что именно та повесила крысу на мольберт. Кто же еще? Но когда кто-то другой произнес это вслух, девушку охватил гнев.

Из пальцев Стеллы выскользнула вилка и ударилась о стол, разбрызгав соус. Девушка затряслась, по лицу потекли слезы.

– Я что-то не то сказал? – всполошился Интеграл и испуганно вытаращился на рыдающую Стеллу, как будто плачущая девушка – неизвестное науке явление. Он с надеждой покосился на Тристана, но тот в ответ только недоуменно пожал плечами.

– Это я накрысятничала! – икая, выговорила Стелла.

Все за столом окаменели от потрясения. Ника осторожно оглянулась – не слышал ли кто?

– Зачем ты это сделала?! – яростно зашептала она. Стелла тихо всхлипывала, по щекам, словно мазут, текла тушь.

– Директор сказал, что выгонит меня за распитие спиртных напитков, если я не скажу ему, кто меня пригласил, – объяснила она. Большие голубые глаза Интеграла немедленно наполнились состраданием, однако у Ники с Тристаном не нашлось ни капли сочувствия.

– И ты назвала Элоизу? – разозлилась Ника.

Стелла кивнула. Ника с отвращением оттолкнула тарелку. Только потому, что соседка не могла пропустить ни одной вечеринки, только потому, что эта копуша и растяпа дала себя поймать, талантливая Элоиза потеряла место в Вилдвуде!

«А вдруг это была школа ее мечты? Вдруг ей здесь было так же хорошо, как мне?» – с горечью думала Ника.