Книга Глубокий поиск. Книга 2. Черные крылья - Иван Кузнецов

Я хорошенько экранировалась: не хотелось, чтобы кто-нибудь считал мои растрёпанные эмоции и смятённые мысли. Из-за опустившегося «экрана» почувствовала себя ещё хуже: на душе и так было сумрачно, а тут настала полная беспросветность. Всё-таки под «экран» лучше уходить, имея запас душевных сил. Но у меня в тот момент другого варианта не нашлось.

Энергией чёрного колдовства я, по понятным причинам, пользоваться не собиралась, хотя идея эта всё настойчивее просилась в сознание. Мол, почему бы сейчас не взять то, что возможно, на восстановление сил: связь-то не порвана и источник доступен, а тогда уж… Эге, вовсе я не одна! Стало страшно. Связь, установленная по доброй воле, не порвана, и сумею ли я разорвать её?

Надеялась, что солнце поможет очнуться от тяжёлого забытья прошедшего транса. Но контраст между весёлым солнечным днём, разыгравшимся в центре немецкой столицы, и чернотой, воцарившейся в моём внутреннем мире, добивал окончательно.

Я опустилась на лавочку на берегу озера. Мимо лавочки проходили люди. Обрывки разговоров, выражения лиц, минутное дыхание чужой энергетики. Всё отвлекало, мешало сосредоточиться, раздражало. От бликов солнца, игравшего на воде и на цветастой осенней листве, было больно почти физически. Моё тогдашнее состояние знакомо любому, кому приходилось нести сквозь красочный и полный солнца день тяжёлое личное горе или страшную в своей необъяснимости тоску…

Мысли наполнились внезапной тяжёлой злостью и обрушились на ни в чём не повинный этот солнечный денёк и на парк, никому ничего плохого не сделавший. Я мрачно рассуждала о том, что, рождённая летом, не обязана любить осень; и что особенно неприятна, лжива, лицемерна золотая осень, поскольку уж лучше честный унылый серый дождь с его вечным осенним оттенком грязной желтизны, чем разукрашенная мертвечина…

В общем, я некоторое время упоённо раскачивалась на эмоциональных качелях, но хорошо усвоенный навык взял своё: я заметила неладное и постаралась переключиться. Для начала можно подумать о чём-то эмоционально безразличном. Например, какое сегодня число? 16 октября, самая середина осени…

Я вздрогнула от неожиданного озарения. Ровно год назад дни середины осени тоже казались самыми чёрными и мрачными в жизни. Дни прорыва фронта, дни, в которые мы действительно не знали, устоит Москва или падёт. «Пусть день нашего торжества воссияет…» Вот же о чём эта фраза из заклинания и вот почему именно в эти дни немецкие оккультисты затеяли страшную игру! Хотят поддержать успех нынешнего – кавказского – наступления и на сей раз довести дело до конца…

Наши отобьются, они обещали. А я пропаду ни за грош, если буду и дальше киснуть в размагниченном состоянии! Надо срочно очиститься и восстановить силы!

Я убрала экран и осторожно открыла макушку. Энергия не пошла.

Последнее дело – просить о помощи, когда не можешь сама прочистить каналы. Это неприлично, это признак бесталанности или лени. Но нынче я бы не постеснялась попросить. Да не у кого! Мысленный путь домой перекрыт. Единственный вид связи, не перекрываемый никакими экранами, – сердечный канал, но… Быть отрезанной от своих – полбеды. Теперь я оказалась будто в каменном мешке, полностью исключавшем доступ света, воздуха, энергии, информации. Все привычные каналы… не то чтобы забило, перекрыло… было полное ощущение, что они перестали существовать.

Но, как говаривала бабушка: «Глаза страшат, а руки делают».

Раз не получается применить науку, изученную дома, попробуем тибетский метод. Измученная и обессиленная, я легко скользнула во внутреннее молчание. Если повезёт, из него, как рыбина из глубин водоёма, выплывет подсказка.

Не знаю, сколько времени я так просидела, незаметно коченея в осенних сумерках, забывшись между мирами. Вывел меня из этого состояния смех. Мой собственный. Он начал сотрясать меня изнутри, похожий сначала на щекотку, потом на озноб, а потом он заливисто прорвался наружу. Я содрогнулась, как бывает при пробуждении, и невольно открыла глаза.

Вокруг я почти ничего не увидела. Перед мысленным взором продолжали плясать и кривляться плоские, будто рисованные, бестелесные рожицы. Грозные духи, которых Степану и другим нашим шаманам удалось перехватить и заключить в амулеты, наваленные кучей и пылившиеся в «шаманской». Были среди них и равные по силе валькириям, и похлеще. Но цена им оказалась – копейка в базарный день! Страх улетучился, как дурной сон: с картонными страшилками не опасно вступать в отношения.

Поток чистой энергии хлынул по открывшимся каналам.

Свет короткого осеннего дня мерк, а внутри, наоборот, светлело всё быстрее, будто солнышко всходило. В сгущавшихся сумерках я поспешила вон из парка.

Интересно, а как восстанавливают силы медиумы «Аненербе»? Между прочим, уверена, что в большинстве случаев эти люди нагло симулировали потребность в длительном восстановлении. Впоследствии я тоже бросила изображать трудовой энтузиазм и стала выкраивать свободное время из положенных на реабилитацию дней.

Потемневшие улицы в одночасье стали неприветливыми и хмурыми. Но душа моя пела. Я справилась!

Однако первый выигранный бой – ещё не победа в войне…

– Как вы быстро восстановились, Хайке! Не ожидал: вчера вы ушли бледнее смерти.

Я польщённо улыбнулась. Было действительно приятно, что и со стороны заметна перемена к лучшему в моём состоянии.

Я попыталась расспросить Ульриха про сеанс, в котором поучаствовала, и вообще про «колдовской» спиритизм, но наставник мой, обычно падкий на любую возможность выступить с лекцией, на сей раз отмалчивался и всячески давал понять, что не в курсе. При этом он и меня не расспрашивал, как и что происходило, хотя я чувствовала, что он не знает и что ему очень любопытно.

– Хорошо, что вы в рабочем состоянии, – наконец сказал он и хмуро добавил с нажимом на местоимение: – Займёмся нашими делами!

Целую неделю я просидела за письменным столом… Первое время я ужасно мучилась, когда приходилось делать рабочие записи, так как не дружила с немецким правописанием. Больше листала словари, чем работала… Я с нетерпением ждала, когда же позовут на новую встречу с предводителем тамплиеров. Вдруг услышала, как Ульриха приглашают на сеанс. А меня? Наставник оглянулся с видимым сожалением и, поколебавшись, вышел. Я выскочила в коридор за ним вслед.

– Хорошо, что вы догнали меня: я хотел бы объясниться.

Ещё бы: я же считала!

– Вас не пригласили на сеанс не потому, что вам не доверяют…

Он сказал то, что я уже ожидала услышать: мои силы «приберегали» для следующей встречи с валькирией. Что ж, при подготовке меня настраивали, что я должна стремиться попасть в боевую группу. Значит, всё идёт самым лучшим образом!

– Скажите, Хайке, а вы хотите идти? – спросил Ульрих в следующую пятницу, когда я уже поднялась из-за стола, держа в руке разовый пропуск на шестой этаж.

В вопросе звучала надежда услышать «нет». Я привычно пожала плечами – надёжный способ уклониться от ответа. Взглянув на часы, мой опекун с сожалением констатировал: