Книга Наука и проклятия - Анна Орлова

Каюсь, приличия меня занимали в последнюю очередь. Слишком много в душе накипело. Я шагнула к столу и улыбнулась как можно гаже.

— Дорогая матушка, мне передали, что вы очень интересовались моей личной жизнью. Так за чем дело стало? Спросите меня напрямую, не вмешивайте в наши дела прислугу. Обещаю, я вам все расскажу… могу даже позвать свечку подержать!

Свекровь поджала губы, а Донал, кажется, поперхнулся вином.

— Вот когда у тебя будут собственные дети, — заявила она снисходительно, — ты поймешь, что значит беспокоиться о них!

Я хмыкнула.

— С такой родственной заботой, мама, до собственных детей у меня дело не дойдет. Вы всерьез думаете, что я могу думать о постели с мужем, если ваш нос торчит из каждой щели?

Джорджина залилась краской, Хелен ахнула и отвернулась.

Не знаю, до чего бы мы договорились, если бы не отмер Фицуильям.

— Маргарита, мама, что здесь происходит? — поинтересовался он резко.

Свекровь дрожащими руками поправила прическу.

— Это наши женские дела, дорогой.

Он пожал плечами и встал, чтобы отодвинуть мне стул.

— Дорогая, вам не тяжело? — осведомился он и предложил любезно: — Подержать топор?

Прямо идеальный муж.

С топором действительно нужно было что-то решать, очень уж неудобная штуковина — тяжеленная, на длинном топорище.

— Лучше отдать его маме, — предложила я насмешливо. — Думаю, нам не пригодится.

Фицуильям нахмурился и сжал мой локоть.

— Маргарита, дорогая…

Я не стала слушать. Шагнула к свекрови и обеими руками протянула ей топор, заставив ее инстинктивно отшатнуться.

— Это ваше.

Она лишь фыркнула и потребовала:

— Фицуильям, приструни свою жену!

Пришлось положить топор возле ее тарелки, на углу стола как раз оставалось свободное место. Среди серебряных приборов и хрусталя этот немудреный инструмент смотрелся дико и очень внушительно.

Барон пожал плечами и напомнил:

— Мама, это ваши женские дела, вы же сами сказали.

Я чуть не зааплодировала. Лихо он ее уел!

Муж обратился ко мне:

— Дорогая, вы закончили? Тогда советую попробовать кисло-сладкую говядину, изумительно вкусно.

Почувствовав зверский голод, я позволила себя усадить, тем самым прерывая некрасивую сцену. На столе угрожающе поблескивал топор войны.

После моего демарша обед прошел в натянутом молчании. Мужчины молча жевали, девушки сидели тихо как мышки, боясь поднять глаза, а свекровь только шипела рассерженной гадюкой. Словом, идиллия. Я встала из-за стола вместе с мужем и сбежала раньше, чем свекровь успела меня покусать.

К ужину я пришла в полной боевой готовности. Специально спустилась первой.

Чем дальше, тем меньше хотелось оставаться в этой семье. Значит, нужно как-то обойти проклятие, и я намерена приложить к этому все усилия. Мои методы, конечно, Скоттам будут не по нутру, ну да переживут, куда им деваться?

Лаборатории, правда, у меня пока нет, но это вопрос времени. Простейшие исследования можно провести и так. Этого хватит для первичной базы, а остальным займусь, когда наконец привезут оборудование.

Я устроилась на свободном торце длинного стола, разложила свои богатства: бутылочку спирта, шприцы, дозаторы для проб, вату, и принялась поджидать жертв. Лакей от греха подальше сбежал на кухню, и я не могла его за это укорить.

К моему удовольствию, в столовую явились все сразу. Отлично, не придется повторять дважды!

Донал оглядел мой инструментарий с немалым интересом, Фицуильям нахмурился и шагнул вперед. Девушки пискнули и спрятались за материнскую спину.

— Добрый вечер, — нежно улыбнулась я, когда свекровь остолбенела на пороге, завидев меня во всеоружии (кстати, куда подевали топор?). — Мне нужно взять у вас кровь, желательно до еды. Пожалуйста, подходите по очереди.

По правде говоря, насчет «до еды» я приврала. Тогда следовало бы брать анализы за завтраком, к тому же проследив, чтобы никому из семьи не подавали, скажем, кофе в постель. Для моих целей вовсе не требовалась кровь непременно натощак, я просто-напросто боялась, что после ужина домочадцы разбегутся, как тараканы, лишь бы избежать неприятной процедуры.

— Маргарита, что это значит? — сухо поинтересовался барон, глядя на меня сверху вниз. Что было совсем нетрудно, потому что я сидела, а он навис надо мной.

— Я всего лишь делаю свою работу, — напомнила я ровно. — Мы ведь договаривались, что я постараюсь помочь вам решить проблему.

— Устраивая… это? — Он взглядом указал на поблескивающие на столе шприцы.

— В том числе! — отчеканила я. — Или вы собираетесь указывать мне, как следует проводить исследования?

— Нет, — пошел на попятный барон, причем в прямом смысле тоже — сделал шаг назад и наконец разжал кулаки. — Но почему именно тут?!

— Потому что вряд ли миссис Скотт добровольно согласилась бы сдать кровь, — призналась я честно. — Разве что под вашим давлением.

— Разумеется, нет! — подтвердила свекровь из-за спины сына. — Это возмутительно!

Мне стало смешно: она пряталась за сына, а дочери — за нее.

— Что именно? — поинтересовалась я кротко. — Вы боитесь, что я найду что-нибудь… компрометирующее?

Я состроила невинную рожицу… и встретилась взглядом со смеющимися глазами Донала, который явно получал от этой сцены немалое удовольствие.

Свекровь, не находя слов, только разевала рот, как выброшенная на берег рыба.

— Фицуильям, ты позволяешь этой выскочке разговаривать со мной в таком тоне?! — набросилась она на сына.

— Моей жене, мама, — поправил он холодно, даже не обернувшись. — Не забывай об этом. Думаю, Маргарита права. И с твоей стороны неразумно сопротивляться, ведь она хочет нам помочь.

Такого предательства она не ожидала. Охнула, схватилась за сердце, но барон не дрогнул.

— Я буду первым. Что нужно делать?

— Присаживайтесь. — Я указала на стул. — Несколько раз сожмите и разожмите кулак. Благодарю вас.

Он лишь чуть поморщился, когда иголка вошла в вену. Зато Джорджина ойкнула и придушенно пискнула, а Хелен часто задышала. Вот только обморочных девиц мне не хватало! По счастью, ими занялся Донал. Усадил, налил воды, отвлек разговором. Бедная Джорджина не знала, кого бояться больше — меня со шприцем или Донала с его каменной рожей, поэтому дергалась и крупно дрожала.

Свекровь застыла посреди столовой памятником самой себе. Даже жаль, что это временно. Я бы охотно смахивала с нее пыль и по праздникам натирала полиролью… Мечты, мечты.