Книга Спаситель и сын. Сезон 2 - Мари-Од Мюрай

Теперь стало само собой разумеющимся, что мамины выходные Поль и Алиса проводят на улице Мюрлен.

— Да… То есть… нет, — промямлила Луиза. — Звонил папа, он хочет забрать вас в воскресенье утром.

— Нет! Не надо! — сразу расстроился Поль. — Это же все испортит!

Сама Луиза еще даже не успела сообразить, насколько все и вправду будет испорчено. У них просто не будет выходных. Нужно было не соглашаться, а напомнить Жерому, что они обсудили все пункты договора при участии адвоката. Она вздохнула, заранее чувствуя безнадежную усталость. И еще она чувствовала, что Жером настроился на скандалы. По поводу и без повода.

— Слушай! Со мной случилась очень странная вещь, — сказала Луиза, желая переменить тему. — Вы помните о старом месье Жовановике?

— Соседе, которого нет? — вмешался в разговор Лазарь.

Они с Габеном каких только объяснений не придумали, разумеется, не исключив и параллельный мир.

— Я только что его видела, — объявила Луиза.

Она обходила свой новый квартал, изучая, какие есть магазины поблизости, и на площади Старого рынка ее ждал сюрприз: на скамейке сидел и дремал месье Жовановик. Не узнать его было невозможно: седая грива, орлиный нос, лицо, изборожденное глубокими морщинами.

— Я не стала его будить и пошла за покупками, а когда вернулась, на скамейке никого не было. Но под скамейкой… — Луиза достала из кармана плаща черный кожаный бумажник, ветхий, потертый, совсем плоский, — …лежало вот это.

Мальчишки, толкаясь, просили:

— Покажи! Покажи!

— Осторожнее, — одернула их Луиза. — Это чужая вещь.

Но сама она уже заглянула в бумажник. И нашла совсем немногое: черно-белую фотографию молодого человека с девочкой, которую он держит за руку, медальон с изображением Святой Девы, карточку с расписанием бассейнов в Орлеане и листок бумаги, на котором красивым старомодным почерком было написано:

«Меня зовут Боско Жовановик, Жово для друзей. Если вы найдете меня мертвым, сожгите мое тело. Если умирающим, будьте добры, не задерживайте здесь надолго, меня ждет Господь Бог».

— Грустно, — сказал Поль задумчиво.

— А на фотографии — это он? — спросил Лазарь.

С фотографии смотрел высокий костистый парень с орлиным носом.

— Да, — ответила Луиза, тоже задумавшись. — Бумажник, наверное, выпал у него из кармана, когда он спал.

— А как его вернуть? — спросил Поль. — Мы же не знаем, где живет этот старик?

— На улице, — ответил Лазарь. — Я думаю, он бомж.

Лазарь часто изумлял Луизу. Пока другие ахали — как жаль! или какая гадость! — он анализировал факты и делал выводы.

* * *

Вот уже и день Самюэля настал. Что-то очень быстро бежит время! Или, может, Спаситель не слишком рвется встретиться с мадам Каэн? Он видел ее один-единственный раз, и она напомнила ему его собственную мать. На первый взгляд она только и делала, что пеклась о сыне, но за ее преданностью таилось неутолимое желание контролировать, управлять, владеть.

— Котик, ты уже встал? — крикнула мадам Каэн у двери комнаты сына. — Я сварила тебе какао.

И стала собираться на консультацию к «доктору Спасителю». Она упорно звала его так. Хотя он несколько раз ей напомнил, что он вовсе не врач и фамилия его Сент-Ив. После того как сын толкнул ее, она напустила на лоб челку, чтобы скрыть шишку и шрамик. Но, идя к доктору, она открыла лоб и не накрасилась.

Резким движением она распахнула дверь в комнату сына.

— Я ухожу. Не хочу из-за тебя опаздывать.

Самюэль только еще снимал пижаму, он вздрогнул от неожиданности, но ничего не сказал.

Мадам Каэн хотела успеть поговорить с психологом с глазу на глаз, рассказать без вмешательства сына, как ужасно он с ней обращается. Спаситель расстроил ее планы. Он дождался 9:45 и ровно в это время вышел в приемную. В ту же минуту Самюэль постучал в парадную дверь. Спаситель сразу отметил две вещи: от мальчика пахло мылом, на лбу у матери была шишка.

Войдя в кабинет, мадам Каэн села на стул, а Самюэль занял привычное место на кушетке, но сидел, опустив голову, как маленький мальчик, ожидающий наказания.

— На тебя сегодня приятно посмотреть, — обратился к нему Спаситель, зайдя с неожиданного конца.

Самюэль в недоумении поднял голову.

— Ничто так не бодрит, как утренний душ, — продолжал психолог. — Не так ли, мадам Каэн?

— Что-что? Ну… да, — промямлила она и пожалела, что не привела себя в порядок.

— Расскажите, как ваши отношения? — продолжал Спаситель все так же участливо.

Мадам Каэн рассчитывала, что психолог, увидев ее шишку, вскрикнет от ужаса, но этого не случилось. Теперь приходилось специально привлекать его внимание. А как это сделать? Сказать: «Не видишь, что ли, какая у меня на лбу гуля?» Примерно так она и поступила, жалобно простонав:

— Сами видите, как он меня толкнул.

Самюэль промычал что-то похожее на извинение.

— А в остальном все хорошо? — деловито осведомился Спаситель. — В школе Самюэль успевает, как он мне сказал. А у вас как на работе? Все в порядке?

Мадам Каэн работала в ресторане, что прибавляло ей сходства с его приемной матерью, Мари-Франс Сент-Ив. У нее был ресторан «Бакуа» на Мартинике, в городке Сент-Анн.

— Вы так говорите, как будто все у нас наладилось, а у нас ничего не наладилось, — заявила мадам Каэн.

— Ничего? А что вы имеете в виду?

В дело пошло все: и ботинки Самюэля, которые валяются в прихожей, и вода, которую он не спускает, даже когда «по-большому». Он же дома живет, как в гостинице, ни спасибо тебе, ни до свидания. Хотел даже задвижку завести, чтобы запираться — от мамы, в ее-то квартире! И постоянно на телефоне висит, треплется по ночам со всякими потаскушками и портит себе здоровье.

— Уж я-то знаю, я же его постель стелю, — прибавила она с чувством глубокой удовлетворенности.

«Тяжелый случай, — подумал Спаситель. — Она достает своего сыночка в самых дальних уголках его ЛЖ».

Бедный Самюэль, раздетый донага перед своим психологом, молчал, сгорая со стыда.

— Скажем коротко: Самюэлю шестнадцать лет, и ведет он себя соответственно возрасту, — подвел итог Спаситель. — Я вижу только одну проблему: Самюэль не умеет сдерживать свое раздражение, когда вы делаете ему замечания.

— Уж очень вы культурно выражаетесь: «не умеет сдерживать раздражение»! Я это называю иначе: «сын бьет свою мать». — Мадам Каэн показала на свой лоб. — Я все для него делаю, утром завтрак готовлю, и вот как он меня благодарит.

Самюэль дернулся и что-то пробормотал.

— Слушаю, Самюэль, что ты хотел сказать? — подбодрил его психолог.