Книга Жанна д'Арк. Факты, легенды, гипотезы - Владимир Райцес

Сама Жанна отказывалась сообщать судьям какие-либо подробности; она была глубочайшим образом убеждена в том, что между ней и королем существует мистическая связь и все, что касалось короля, относилось к заповедному миру ее «откровений».

«Голоса мне велели сказать о неких вещах королю, а не вам»; «откровения, которые мне были, касаются короля Франции, а не тех, кто о них спрашивает»; «что же до откровений, которые относятся к королю, я ничего не скажу вам об этом без разрешения голосов» (Т, I, 60, 69, 72) — такие и подобные ответы слышали судьи, когда речь заходила о «королевском секрете». Вот, например, характерный диалог, состоявшийся 1 марта 1431 г. на пятом публичном допросе: «Спрошенная, какой знак она подала своему королю, чтобы показать, что явилась к нему от бога, отвечала: „Я вам все время повторяю, что этого вы не вырвете из моих уст. Спросите у него самого".

Спрошенная, разве она не поклялась говорить обо всем, что относится к процессу, отвечала: „Я уже вам однажды сказала, что не буду говорить о том, что имеет {120} отношение к королю; но о том, что относится к процессу и вере, я отвечу".

Спрошенная, какой знак она подала королю, отвечала: „Этого вы от меня не узнаете".

Тогда ей было сказано, что это относится к процессу.

Отвечала: „Я бы вам охотно рассказала об этом, но я обещала крепко хранить секрет и поэтому не скажу ничего. Я обещала это в таком месте, что не могу сказать вам что-либо без клятвопреступления".

Спрошенная, кому она это обещала, отвечала, что святой Екатерине и святой Маргарите, о чем известно королю» (Т, I, 88).

Из слов Жанны явствует, что под «секретом» (или «знамением») она разумела откровения, о которых говорила королю — и никому другому. Однако ничто в ее показаниях не указывает на то, что она говорила об этом уже на первой их встрече. Очевидцы аудиенции также не упоминают о каком-либо секретном разговоре.

Более того, судя по некоторым данным, Карл впервые выслушал «секрет» Жанны значительно позже — после того как она выдержала трехнедельный «экзамен» в Пуатье. Именно так освещает этот момент очень осведомленный современник — королевский секретарь Ален Шартье в послании, написанном сразу же после коронации Карла (17 июля 1429 г.) и адресованном кому-то из европейских государей. Это одно из наиболее ранних документальных свидетельств о Жанне, появившееся на свет в дни ее величайшего триумфа, исходящее из прекрасно информированного источника и излагающее официальную точку зрения французского правительства. В то же время это яркое литературное произведение (Ален Шартье был, как известно, выдающимся писателем), прославляющее подвиги Жанны (см. ниже, с. 160).

Разумеется, Шартье видит в Жанне орудие божественного провидения, Деву, посланную небом для спасения Французского королевства. Тем не менее первую встречу Жанны с дофином он описывает в весьма сдержанном тоне. По его словам, король, узнав' о замысле Девы, поступил как мудрый государь. Он решил «ни отринуть ее, ни привлечь прежде, чем не будет выяснено, кто она такая, несет ли добро или зло, притворство или истину, красоту или уродство; на этом экзамене{121} Дева должна была вступить в поединок с ученнейшими мужами». И только после того, как она вышла с честью из труднейшего испытания, король, осведомленный о мудрости ее ответов и твердости в вере, повелел ей явиться к нему и выслушал ее речи. «Никто не знает, что она ему сказала, — пишет Шартье, — однако все видели, что король был полон радости, как будто на него снизошел святой дух» (Q, V, 133).

Послание Шартье рассматривается обычно в историографии как произведение изящной словесности; Шартье — писатель заслоняет в глазах историков Шартье — королевского секретаря. Но бесспорные литературные достоинства эпистолы вовсе не мешают ей оставаться ценным документальным свидетельством. Из этого послания ясно видно, что дофин впервые говорил с Жанной наедине, уже располагая благоприятным заключением авторитетных богословов, т. е. в конце марта. В свете этих данных становится понятным и молчание очевидцев «свидания в Шиноне», и странное, на первый взгляд, отсутствие упоминаний о «королевском секрете» в связи с первой аудиенцией в материалах руанского процесса.

Однако последующая легенда не только создала версию о «королевском секрете», угаданном Жанной во время первой аудиенции, но и связала эту версию с самой сокровенной «тайной» Карла VII — сомнениями, которые он якобы испытывал относительно своих прав напрестол.

В литературе уже отмечалась любопытная особенность формирования этой легенды: чем дальше отстоит источник от описываемых событий, тем более уверенно и подробно повествует он о «королевском секрете» (44, 123). Действительно, в тех текстах, которые появились на свет при жизни Жанны и подлинность которых не вызывает сомнений, нет никаких данных о тайной беседе во время «свидания в Шиноне». Но спустя четверть века, на процессе реабилитации, некоторые свидетели говорили о каком-то секретном разговоре, хотя сами его очевидцами не были и никаких подробностей не сообщали. Видимо, тогда это был еще только слух; во всяком случае ни хроника Жана Шартье, ни «Дневник осады Орлеана», рассказывая о первой встрече Девы с королем, об этом разговоре вообще не упоминают, а «Хроника Девы» относит его к одной из последующих встреч. {122}

Но зато авторы, писавшие в конце XV — начале XVI в., уже доподлинно знали, что именно Жанна сказала королю. Оказывается, она поведала ему о том, чего не знал никто, кроме бога: о тайной молитве, которую он вознес господу в сердце своем, прося, если он сын короля, ниспослать ему помощь, а если он не является законным наследником престола, дать надежное убежище и спасти от гибели или плена. Известно несколько вариантов этой легенды, которая представляет определенный интерес в плане изучения эволюции образа Жанны.

Итак, в изображение и трактовку знаменитой сцепы «свидания в Шиноне» должны быть внесены существенные уточнения. Критический анализ источников но подтверждает ни традиционного представления о публичной аудиенции, на которой присутствовал весь двор, ни тезиса об испытании Жанны, ни, наконец, версии о «королевском секрете». Первая встреча Жанны д'Арк с Карлом VII, породившая множество толков, слухов и легенд, прошла, насколько мы можем судить, иначе, нежели это обычно изображается.

Дофин принял Жанну на заседании Королевского совета. Он не прятался ни за чьи спины и не пытался ввести Жанну в заблуждение. Возможно, она сама узнала его, что, впрочем, было не столь уж трудно. Между ними состоялся короткий разговор, который слышали все присутствующие. Жанна назвала себя, сказала, откуда и зачем прибыла. Карл выслушал, ничем не выражая своего отношения, и тотчас же распорядился передать ее под надзор благочестивой госпоже де Белье. Затем, по словам очевидца аудиенции Рауля де Гокура, он «повелел, чтобы Жанну обследовали клирики, прелаты и доктора [богословия], дабы выяснить, должно ли и можно верить тому, что она говорит» (D, I, 326).

Несколько дней Жанна провела в Шиноне; ее снова допрашивали прелаты-придворные, «почему она пришла и что заставило ее явиться к королю» (D, I, 382), и она снова повторяла, что царь небесный послал ее па помощь королевству Французскому. Дофину доложили о благоприятных результатах допроса, но они его не удовлетворили, и было решено подвергнуть Жанну более основательному экзамену. {123}