Книга Какая такая любовь, у нас же дети! - Яна Катаева

Мы одно время жили на Кавказе, в Кавказских Минеральных Водах. Один мужчина, тоже осетин, пятидесяти лет – совсем не древний старец – рассказал о том, что ни разу за все свое детство он не обедал за одним столом с отцом. Дети ели отдельно, отец отдельно, с мужчинами-гостями или один.

В России дистанция и послушание тоже были вшиты в культурный код. Давайте вспомним «Домострой» – документ, написанный во времена Ивана Грозного: «Наказывай сына своего в юности его, и успокоит он тебя в старости твоей. И не жалей, младенца бия, если жезлом накажешь его – не умрет, но здоровее будет, ибо ты, казня его тело, душу его избавляешь от смерти. Если дочь у тебя, и на нее направь свою строгость, тем сохранишь ее от телесных бед. Не посрамишь лица своего, если в послушании дочери ходят. Воспитай детей в запретах и найдешь в них покой и благословение. Понапрасну не смейся, играя с ними. В малом послабишь – в большом пострадаешь, скорбя. Так не дай ему воли в юности, но пройдись по ребрам его, пока он растет, и тогда, возмужав, не провинится перед тобой, не станет тебе досадой и болезнью души, разорением дома, погибелью имущества и укором соседей, и насмешкой врагов, и пеней».

В такой идеологии многие века отцы воспитывали детей и видели свою роль в этом – в том, чтобы сохранять дистанцию и являться в семье непререкаемым авторитетом, представителем абсолютной власти. В том, чтобы хорошенько наказывать детей, держать их в строгости, потому что ребенок изначально воспринимался чем-то несовершенным, что требовало доработки. Об этом говорят и народные пословицы. Английскую «Пожалеешь розги – испортишь ребенка» мы все знаем. Были и русские, например: «За дело бить – уму-разуму учить».

И вот, представьте себе, многие века главной функцией отца было служить авторитетом, выбивать дурь из детей, жену тоже поучать, чтобы не распускалась, лишнего себе не позволяла. Потом времена достаточно быстро изменились. В наше время бить детей во многих странах уголовно наказуемо, запрещено законом. Но даже там, где физические наказания не караются законом, все равно все, за исключением маргинальных слоев общества, понимают, что детей бить плохо.

Отцы и сами уже не хотят сохранять дистанцию, не хотят скрывать свою любовь и не давать трепать за бороду. Хотят, чтоб трепали за бороду. Хотят иметь близкие отношения с ребенком, настоящие человеческие отношения, которых не было в основном в прошлые века. Живые, теплые, полнокровные. Хотят участвовать в жизни детей. Но при этом им нужно по-прежнему оставаться авторитетом для детей. У отцов есть потребность в этом. Она заложена, впечатана в ДНК: быть главой своей семьи предполагает быть авторитетом в ней, правда же? Да и женщины ждут от мужчин авторитетной позиции.

Хочется быть близким человеком своим детям, но нужно сохранять отцовский авторитет. Нужно сохранять авторитет, но общество его уже не поддерживает, и бить детей нельзя. Как быть?

Вспомните рекламные ролики, в которых есть папы и дети. Какой образ папы нам предлагает поп-культура? Чаще всего – некомпетентный, забавный, как еще один ребенок у мамы. Когда я в своем аккаунте в Инстаграм @7yana_kataeva спрашивала женщин, какова роль папы в их семьях, в основном говорили о том, что папы могут побеситься с детьми так, как мамы этого не могут. И второе – это то, что с папами можно ненадолго оставить ребенка. То есть папа может худо-бедно справиться, но надолго оставлять с ним детей рискованно.

Вот в чем кризис отцовства. Не в том, что отцы жестокие и безответственные, а в том, что все слишком быстро поменялось. Сейчас переходный период: по-старому воспитывать уже невозможно. Папы и сами не хотят быть домостроевскими отцами. Но и некомпетентными папами они тоже не хотят быть, и это можно понять. Кому понравится, когда навязывают такую роль?

Еще один момент: раньше, когда жили в основном в частных домах, от того, как отец держит хозяйство, многое зависело: протекает ли крыша, хорошо ли топится печь и так далее. Сейчас папа просто уходит куда-то в небытие и возвращается оттуда. Что он там делал? Никому не ясно. А дома, естественно, более компетентна мама, потому что мама следит за хозяйством, готовит и делает еще кучу заметной работы (и две кучи незаметной). Получается, что папин авторитет, который поддерживался и всем социумом, и ритуалами, сохраняющими дистанцию, и тем, что папина работа дома была видна и значима, от нее действительно очень многое зависело, – все это исчезло, сейчас уже не так.

И как тогда папам дисциплинировать детей? Если их на каждом шагу показывают какими-то непутевыми временными подменами мамы, детям не виден их авторитет, и очень редко у папы бывает возможность показать свою доблесть дома, поменяв лампочку или заменив розетку, но это все-таки не так впечатляет. Патриархальное отцовство уже не отвечает потребностям времени, а новое отцовство еще не имеет понятных моделей поведения. Как быть сейчас новым отцом? Одновременно и авторитетным, и вовлеченным? Где, с кого взять пример? Есть счастливцы, у которых были такие отцы, и они могут на них ориентироваться и опереться, но их не так много, не многим повезло. Часть людей росла без отцов, часть с «невидимыми отцами», и они не хотят быть такими же «невидимками». А какими тогда им быть? Переходный этап, как всегда, проходит с перекосами в обе стороны.

Патриархальная модель включает в себя представления о ребенке как о существе, которое требует доработки. Изначально не способным быть хорошим и готовым сесть на шею, только дашь бороду потрепать. Это представление о ребенке все еще сильно, оно не может в одночасье исчезнуть. Но это не единственная причина, почему папе труднее, чем маме, воспитывать детей спокойно и терпеливо.

Еще одна важная причина – у папы обычно маленький психологический «контейнер». «Контейнер» – это условная образная емкость внутри нас, в которой мы можем переваривать эмоции нашего ребенка. Когда ребенок плачет и не может справиться со своими эмоциями, чтобы он разобрался с ними, нужен взрослый, который поможет ему это пережить. Взрослый принимает его злость в свой «контейнер» и выдает ребенку в другой, безопасной форме.

Но папа часто оказывается таким взрослым, который не помогает ребенку пережить, а, наоборот, усугубляет его хаотическое состояние, потому что он сам впадает в такое состояние.

Как работает контейнирование, почему оно важно? Вот ребенок злится, кричит, кидает вещи. Мама говорит ему: «Да, ты злишься, ужасно обидно, я понимаю», – и он постепенно успокаивается. Он понимает, что его эмоции имеют названия, что мама не разрушается от них. Оказывается, можно понимать, что он чувствует, но не разрушаться, не впадать в такое же беспомощное хаотичное состояние. И постепенно, с годами, он учится справляться со своими эмоциями сам, контейнировать себя сам.

У мамы «контейнер», как правило, больше. Почему? Потому что маму ее мама контейнировала больше, чем папу его мама. Потому что девочке дают плакать. Это не стыдно, если девочка плачет, и, как правило, девочка получает опыт работы с эмоциями, хотя бы какой-то. Не то чтобы у мамы «контейнер» огромный, а у папы маленький, просто у женщин он часто больше. Поэтому способность выдерживать и «переваривать» сильные эмоции детей выше.