Книга Прогулки по допетровской Москве - Мария Беседина

В свое время эти прекрасные фрески постигла та же участь, что и фрески работы Дионисия: их неоднократно (один раз в XVIII и два раза — в XIX в.) «записывали», то есть зарисовывали, нанося новые изображения поверх старых, используя при этом масляные краски. В 1953 г. к работам в Архангельском соборе приступили реставраторы, и к 1955 г. поздняя стенопись была смыта. (Именно тогда и был обнаружен, уже в конце реставрационных работ, фрагмент Дионисиевых фресок.)

И сегодня интерьер Архангельского собора предстает перед нами — пусть и не в первозданной своей красоте, но максимально близким к исторической достоверности. Вот сияют под его сводами девять серебряных паникадил XVII в. Вот среди образов XV–XVII вв. — икона «Архангел Михаил» работы самого Андрея Рублева…

Грозной древностью веет от гробниц государей: всего в Архангельском соборе имеется 54 захоронения, а над 46 из них установлены надгробия из белого камня. Под некоторыми памятниками находятся по два и даже три погребения. У южной стены похоронены Дмитрий Донской и Иван III. За иконостасом — Иван IV. А перед алтарем можно увидеть раку (саркофаг), в котором покоится тело маленького царевича Дмитрия Ивановича, сына Ивана Грозного и Марии Нагой, погибшего в 1591 г. в Угличе при так и не выясненных до конца обстоятельствах.

Обилие версий о гибели наследника престола дало Польше возможность использовать легенду о чудесном спасении царевича Дмитрия, что стало причиной двух иностранных вторжений на Русь — под предводительством Лжедмитрия I (Григория Отрепьева) и Лжедмитрия II (получившего прозвище Тушинский вор). В 1606 г. после изгнания Лжедмитрия I, царь Василий Шуйский повелел перенести в московский Архангельский собор останки маленького Дмитрия, до того находившиеся в Угличе. Их предъявляли народу, для того чтобы убедить людей в том, что выдумки о тождественности «Гришки-самозванца» и сына покойного Ивана IV — несостоятельны. Однако это обстоятельство, увы, не помешало некоторым впоследствии признать уцелевшим сыном Ивана Грозного Тушинского вора Позолоченная сень из белого камня, украшенного резьбой, была сооружена над местом упокоения маленького царевича вскоре после перенесения его праха в Москву.

До революции в Москве бытовала традиция поклонения находившимся в Архангельском соборе царским могилам. Это не было привилегией официальных лиц: в Пасхальную ночь любой желающий мог помолиться за усопших владык, приобщаясь к исторической славе своего народа. «…Царевы гробы пошли смотреть, и даже Ивана Грозного! Гробы огромные, накрыты красным сукном, и крест золотой на каждом. Много народу смотрит, и все молчат», — описывал И. Шмелев, имея в виду форму надгробий, выполненных в виде саркофагов (или гробов). В 1903 г. царские гробницы были отделаны бронзовым покрытием.

Как хорошо, что Архангельский собор уцелел в многочисленных пожарах, пережил революции и войны. Его красоте не повредило даже варварское разорение, произведенное французами в 1812 г., устроившими в нем винный склад и переоборудовавшими алтарное помещение под кухню.

Между Успенским и Архангельским соборами стоит так называемая Филаретова звонница. Ее название связано с именем патриарха Филарета, в миру — Федора Никитича Романова. Избрание в 1613 г. на царство его 16-летнего сына Михаила Федоровича положило начало династии Романовых, а сам Федор Никитич достаточно долгое время фактически правил государством вместо юного царя.

Однако с Соборной площади Филаретова звонница почти не видна — далеко выступая вперед, почти на самой середине площади, возносит свою золоченую главу примыкающая к звоннице и закрывающая ее колокольня Ивана Великого. Некогда она была самым высоким зданием в Москве. Расположенная вдобавок на холме, с XVII а до постройки в 1883 г. храма Христа Спасителя колокольня Ивана Великого была первым, что видел на горизонте подъезжавший к Москве путник, с какой бы стороны он ни двигался. Давайте же познакомимся поближе с историей создания этого архитектурного комплекса.

Во времена правления Ивана Калиты примерно на том же месте, на котором стоит сейчас Иван Великий, был возведен небольшой каменный храм во имя св. Иоанна Лествичника. К названию храма добавлялось: «иже под колоколы» — он имел звонницу. В 1503 г. этот храм был разобран, а в 1508 г. приступили к строительству на его месте нового. За дело взялся итальянский архитектор Бон Фрязин — личность загадочная. Дело в том, что об этом иностранном мастере неизвестно практически ничего. Единственное упоминание, которого он удостоился в летописях, — рассказ о строительстве храма на Соборной площади, причем он содержит в основном описание внешнего вида постройки. Совершенно непонятно, каково было настоящее имя Бона Фрязина, какой итальянский город звал он своей родиной, при каких обстоятельствах и когда прибыл на Русь и покинул ли вообще пределы нашей страны или так и остался доживать свой век здесь. Это тем более странно, что все прибывавшие из-за рубежа сколько-нибудь значимые лица обычно более или менее торжественно встречались, одаривались подарками, а заодно и держались под контролем в целях государственной безопасности. Таинственный Бон соединил в своем творении храм, колокольню и сторожевую башню — ведь новый храм Иоанна Лествичника стоял на одной из самых высоких точек Боровицкого холма. Творение Бона Фрязина имело три этажа-яруса.

В 1532 г. зодчий Петрок Малый начал с северной стороны от этого храма-башни возведение звонницы, и к 1543 г. выстроил прямоугольное сооружение, в архитектуре которого ясно читалось увлечение зодчего новгородской и псковской архитектурой. На третьем этаже этой звонницы разместился храм Вознесения, для удобства входа в который в 1552 г. была построена высокая каменная лестница. На звоннице помещался один из главных колоколов Москвы, который называли «Благовестник» (от слова «благовест», звон по случаю Православного праздника или радостного события).

Среди московских колоколен удивительная колокольня Ивана Великого, скрывающая в себе храм, имела особое значение. Вот какой рассказ современника приводит писатель конца XIX а В. Никифоров-Волгин: «Московская Пасха, сынок, могучая! Кто раз повидал ее, тот до гроба помнить будет. Грохнет это в полночь первый удар колокола с Ивана Великого, так словно небо со звездами упадет на землю! А в колоколе-то, сынок, шесть тысяч пудов, и для раскачивания языка требовалось двенадцать человек! Первый удар подгоняли к бою часов на Спасской башне-…Пробьют — и сразу же взвивается к небу ракета… а за ней пальба из старых орудий на Тайницкой башне — сто один выстрел!» («Светлая заутреня»).

В 1600 г. в правление Бориса Годунова, храм Иоанна Лествичника подвергся значительной переделке, после чего приобрел тот облик, который мы видим теперь, а заодно и народное прозвище «Годунов столп». Более того, само основание этого необычайного сооружения стали приписывать Борису Годунову. Видимо, это и дало основание П. П. Шедичу в конце XIX в. писать в своем труде «Всеобщая история искусств» об истории создания Ивана Великого, несколько упрощая факты: «Москва, откуда бы к ней ни подъезжали, дает о себе знать золотой звездочкой колокольни „Иван Великий“. Она видна далеко со всех сторон и представляет собой высоту от поверхности земли 381/2 сажени, а от уровня Москвы-реки — 57 сажен. Говорят, что фундамент ее идет на 20 сажен под землей; по крайней мере, архитектор Баженов, разрывая место для закладки нового дворца, констатировал этот факт. На месте колокольни была построенная Калитою церковка Святого Иоанна, писателя „Лествицы“. Просуществовала она до самого конца XVI века и только при Борисе перестроена в новую. Когда ужасный голод в 1600 году постиг Россию, голод, во время которого, по уверению летописи, ели человечину, а в Москву со всех сторон стекался рабочий люд, который не мог прокормиться дома, царь Борис, чтобы занять всю эту массу, решил выстроить колокольню. Под блестящим куполом огромными медными буквами значится: „Изволением Св. Троицы, повелением Великого Государя, Царя и Великого князя Бориса Феодоровича Годунова, всея России Самодержца и сына его, благоверного великого государя царевича, князя Феодора Борисовича всея России, храм совершен и позлащен во второе лето государства их“». Впрочем, вы уже знаете, что серьезные научные исследования памятников старины на земле Московской ведутся относительно недавно, и большая часть их, в том числе архивные разыскания, сделана в XX в. Так что Шедич мог просто не знать об участии в создании этого стройного белоснежного чуда Бона Фрязина (хотя работавший в начале XX в. В. А. Никольский уже упоминал о загадочном иноземце). Святой, которому посвящен храм, — преподобный Иоанн получил прозвище «Лествичник» благодаря написанному им философскому труду. Слово «Лествица» переводится на современный русский язык как «лестница». Дело в том, что преподобный Иоанн в своем трактате описывал путь духовного самосовершенствования человека как лестницу из 30 ступеней, каждая из которых знаменует определенный этап нравственного развития личности. Именно поэтому посвященный ему храм был выполнен в виде башенки, снабженной узкой и крутой внутренней лестницей (символизировавшей трудности монашеской аскетической практики).