Книга Иван Грозный - Казимир Валишевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иван не терял надежды расположить императора к общим действиям против «узурпатора». Но когда с Максимилианом заговаривали о Польше, он неизменно вспоминал о Ливонии. После смерти императора, случившейся в том же году, его преемник Рудольф держался той же тактики. О законном избрании на польский престол теперь уже не приходилось мечтать. Царь опять вернулся к ливонской проблеме. Ему казалось, что разрешение ее теперь может совершиться более успешно. Баторий был уже королем, но ему, как и Генриху Валуа, было много дела в своем государстве. В Данциге вспыхнул мятеж. Этот город отказывался признать вновь избранного короля, что осложняло положение Батория. Удар, нанесенный Франции в Варшаве, ослаблял ее положение и в Стокгольме. К Ивану вернулись блестящие способности политика. Год назад, желая развязать себе руки в Польше, он заключил странное перемирие со Швецией. По его условиям, враждебные действия прекращались только в Финляндии и в Новгородской области. Иван осадил Пернау, важный стратегический пункт, предоставленный Сигизмундом Августом его корсарам для стоянки. При осаде Иван потерял 7000 человек, но город был взят. Затем были взяты Гельмен, Эрмес, Ружен, Пуркель. Теперь, оставив поляков в стороне, Иван вернулся к своему старому плану, состоявшему в том, чтобы прежде всего справиться со шведами. Он двинулся в Эстонию. Через несколько недель, весной 1576 года, Леаль, Лоде, Фикель, Гапсаль сдались без сопротивления. Эзель был опустошен. Падис сдался после месячной осады. Шведы безуспешно пытались взять его обратно.
Но скоро настал конец этим победам. В 1577 году русские войска под начальством князя Федора Михайловича Мстиславского и Ивана Васильевича Шереметева подступили к Ревелю. После шестинедельной осады им пришлось отступить перед геройским сопротивлением шведов. Шереметев был убит. Иван решил, что ему нечего упорствовать. Можно было в крайнем случае поделиться добычей с таким соперником, который ни за что не хотел уступить своей доли. Тотчас же собрав свои войска в Новгороде, он сам повел их в поход, но уже не возобновлял неудачной попытки взять Ревель, а напал на польскую Ливонию. Вся область, за исключением Риги, в несколько дней оказалась в руках завоевателя.
Ревельская крепость (замок Тоомпеа). Эстония
Торжество его было ужасно. Мстя за двойное посрамление – под Ревелем и в Варшаве, – Иван дал волю своей ярости. В Леневардене он велел ослепить старика маршала Гаспара фон Мюнстера. Затем его били кнутами, отчего он и умер. Военачальники других городов подверглись четвертованию, были посажены на кол или изрублены топором. В Амерадене, с одного берега Двины на другой, в продолжение четырех часов можно было слышать крики сорока девушек, которых русские насиловали в саду. Новые подвиги Магнуса еще более вывели царя из себя. Иван готов был заподозрить своего союзника в тайном соглашении с Польшей. Это свидетельствовало о прозорливости Ивана, но «король Ливонии еще не дошел до этого. Он только видел, что ливонцы, делая выбор между ним и царем, останавливались на меньшем зле». Пользуясь таким настроением, Магнус начал действовать самовластно. Он хотел создать себе положение настоящего короля. Без всяких приказаний царя он занял Кокенгаузен, Амераден, Ленверден, Роннебург и Вольмар, то же ожидало и Дерпт. Магнус стал настолько смелым, что даже потребовал от русских не беспокоить его «верноподданных». Он действовал точно во сне, но тем неприятней было его пробуждение. Иван направился к Кокенгаузену и там казнил пятьдесят немцев из свиты «короля». После этого он приказал Магнусу явиться к нему. Злополучный «король» попробовал было завязать с Иваном миролюбивые переговоры, но царь велел высечь его послов и вновь повторил свое приказание. На другой день Магнус был у ног Ивана. «Глупец! – воскликнул царь. – Я тебя принял в свою семью, одел, обул, а ты восстал против меня!» После этого он приказал запереть Магнуса и продержал его в лачуге на соломе несколько дней. Оставив Амераден, где войска чинили насилия, он потащил его за собой в Венден. Город сдался. Гарнизон крепости взорвал себя. Иван приказал посадить на кол одного из знатных пленников, Георга Вике. Из Вендена Иван направился со своим пленником в Дерпт, готовившийся к печальной участи.
Но, вопреки ожиданиям, Иван помиловал город. Чувствуя себя полным победителем, он склонен был к мягкости. Был прощен и Магнус, ему даже было предоставлено несколько городков, он должен был заплатить царю 40 000 золотых флоринов, однако у него не было ничего. Скоро последний оплот его эфемерного королевства, Оберпален, оказался в руках шведов. Это было концом фантастической авантюры Магнуса. Он бежал в Пильтен и передался со всеми своими задвинскими владениями, принадлежавшими ему только номинально, Баторию, отказавшемуся, однако, заключить с ним какой-нибудь окончательный договор. До самой своей смерти – в 1583 году – он жил в бедности. Порой ему помогали то брат его, курфюрст саксонский, то польский король. Несчастная вдова его, о которой Фридрих II говорил, что ее можно сделать счастливой несколькими кусками сахара и яблоком, возвратилась в Москву и в царствование Федора умерла вместе со своей дочкой в Троицком монастыре.
Иван скоро убедился, что он сделал большую ошибку. Он думал, что уже окончательно разделался с поляками и что теперь нужно только сговориться со шведами. Но следовало поступить наоборот. Первоначальный план Ивана был более верным. Баторий, вероятно, охотно согласился бы на мир: при его вступлении на трон образовался заговор, имевший целью вручить ему венгерскую корону. Для трансильванского воеводы Венгрия была дороже Ливонии. Но Иван своими нападениями заставил Батория забыть об этой соблазнительной перспективе, чего тот никак не мог простить; да к тому же в противном случае и положение его в Варшаве пошатнулось бы. Счастливый соперник должен был принять вызов, брошенный Москвой. Обеспечив себя со стороны Данцига покорением этого города, он решил бросить на весы судьбы свой меч, свой гений и свое счастье выскочки, добившегося короны.
В оправдание политики Ивана можно сказать, что ни в прошлом Польши, ни в деятельности ее нового главы ничто не предвещало того резкого перехода к наступлению, которое обрушилось на Московское государство как буря в тот момент, когда Польша и Россия только начали оправляться от пережитого внутреннего кризиса. Внутренняя смута, без сомнения, оказала значительное влияние как на ход борьбы, клонившейся к концу, так и на ее развязку. Теперь нам еще нужно выяснить, что ослабило и обезоружило Ивана в пределах его собственного государства.
Кризис
Интеллектуальная и политическая эволюция
Конфликт идей и принципов. Опала Сильвестра и Адашева. Бегство Курбского
После битвы при Монлери (1465) епископ парижский, советники, духовенство явились к Людовику XI в Турнель и смиренно просили его предоставить управление делами государства доброму совету. В этом совете должны были заседать шесть горожан, шесть советников из парламента, шесть представителей университета. Шестнадцать лет спустя, в 1481 году, граф дю Перш был арестован по приказанию Людовика XI и заключен в самую тесную камеру, какая когда-либо существовала. Длина ее полтора шага. Такое наказание графа постигло за то, что он хотел покинуть Францию. Нечто подобное этой драме разыгралось и в Москве в период времени с 1551 до 1571 года, при несколько иных обстоятельствах, но во многом сходных с теми, какие были во Франции. Я уже отметил то идейное течение, которым сопровождалось начало личного правления Ивана. Ливонская война и вызванные ею дипломатические осложнения более подвинули Россию к Западной Европе, что усилило это течение. Уже при отце Ивана IV в Москве образовалась целая слободка, населенная иностранцами, призванными будто бы для охраны князя. Скоро поляки и литовцы, жившие здесь, слились с местным населением. Но спустя немного времени в Москву прибыли новые иностранцы: военнопленные победоносных войск Ивана и невольные переселенцы из городов и сел Ливонии. Им было отведено место на правом берегу Яузы, где они и впоследствии пользовались некоторой автономией и, образовав очаг европейской культуры, дали людей, которым суждено было сыграть видную роль в истории Русского государства. Мы познакомились с карьерой Таубе и Крузе. Другие выходцы Немецкой слободы – ливонцы Клосс, Бекман и иные – заняли место в кругу приближенных царя и стали деятельными агентами его дипломатии.
