Книга Отряд "Холуай". Из жизни моряков-разведчиков Тихоокеанского флота - Андрей Загорцев

— Группа, это так? — задал вопрос всему личному составу капитан.

— Тчч таа… — прогудела группа.

— Садись! Одни сутки ареста скостил! А теперь приступим к занятию.

За два часа с перерывом мы разобрали штатную организацию до уровня полка мотострелковой дивизии, сделав акцент на боевых подразделениях, не вникая в службы и всяческие там обеспечивающие и технические подразделения. Подробно, начиная от разведывательной группы, изучили штатную организацию своей части. Теперь много из того, что нам было вообще невдомёк или о чём мы вообще не подозревали, потихоньку стало укладываться по полочкам и отсекам в мозгу. Боевое предназначение разведывательных и обеспечивающих подразделений, задачи первой, второй роты, минёров, связистов стали более понятны и ясны. Вот из-за этих задач и предназначений у нас такая разница в подготовке. Интересное занятие. Намного интереснее, чем было у отца в штабе. Поповских нам вдолбил в голову, что, представляя основную схему организации подразделения, можно просчитать возможности его сил и средств. Научил разбираться, что такое силы и средства. Честно говоря, после занятия армия, представлявшаяся огромным расплывчатым пятном, начала приобретать более чёткие очертания и контуры. Хотя эти контуры для нас и ограничивались только до полка, но мы уже знали, что полк — это не просто скопище военного народа и безликая масса, а очень хорошо организованная и сбалансированная самостоятельная структура, в которой есть отделения, взводы, роты, батальоны, дивизионы. После занятия в класс зашёл приглашённый флотский особист, закреплённый за нашей ротой, провёл беседу о необходимости сохранения государственной тайны. Некоторые его слова мы записывали в свои специальные «секретные» тетради. Потом нам объявили, что нас всех будут проверять по линии КГБ, фотографировать, мы сдадим зачёты и тоже получим д-о-п-у-с-к.

После получения того самого допуска мы будем допущены к еще очень интересным секретным занятиям. Я даже вспотел от чувства ответственности. Вот это дела! Мне будут доверять государственные тайны! Просто невероятно! Вот отец удивится, когда узнает, что я допущен к государственным секретам.

А вечером, проклиная сам себя, я расчерчивал лист ватмана, сооружал из простого карандаша перьедержатель и отмачивал старые металлические поржавевшие перья в воде. Мне к утру предстояло перерисовать из тетради Поповских план-схему проведения ночного занятия по стрельбе с плавсредства на плакат. Сам виноват. Минут двадцать я «расписывался», вспоминал, как держать перо, начертания некоторых букв. Рядышком пыхтели Федос и Зелёный, раскручивали телефонный аппарат, украденный мною из телефонной будки.

— Тяжёлый, — пыхтел Саня, — рублей сто, наверно, будет.

— Моя половина, — предупреждал Зеленый, пытаясь поддеть крышку отвёрткой. Я от греха подальше перешёл на другой стол с плакатом и перьями. Дёрнут под руку, мазну пером или тушь разолью, где мне потом искать чистый кусок ватмана? Наконец я все расчертил простым карандашом и взялся за перо. Надписи — всяческие «Утверждаю» и «Согласовано», — я писал довольно медленно. Потом дело пошло гораздо быстрее. К моменту, когда Зелёный с Федосом все-таки отколупали крышку, плакат был почти готов. Оставалось только написать пером-«единичкой» порядок отработки учебных вопросов и прочую ерунду.

— Ого, — восхищались мои товарищи, — мы же пересчитывать будем полночи, тут монеты еще, наверно, со времен Брежнева лежат.

Когда они начали пересчитывать и достигли суммы в четыре рубля пятьдесят копеек, я уже вовсю, не останавливаясь, чиркал пером, заглядывая в тетрадку командира группы. Готово! Теперь надо перерисовать рисунки. Но тут дело пойдёт быстрее, надо только, чтобы тушь подсохла и не размазалась. Отдыхая и тряся затекшей кистью руки, я вскипятил себе воды, поскрёб по донышку банки, собирая остатки кофе. Заварил напиток и, дуя на кружку и обжигая губы о железные края, начал давать дельные советы по пересчёту «богатства». Мне посоветовали не мешать, монетки были не только двухкопеечные — встречались и по копейке. К вечерней проверке я закончил рисовать плакат, осталось только его подтушевать, сдуть труху от ластика и повесить на рейку.

«Бухгалтеры» насчитали всего-навсего двадцать три рубля восемьдесят девять копеек. Не сто рублей, но нам и того хватит, даже если отдать одну треть Зелёному. Тем более трёшку, полученную от Поповских, я никуда не тратил. Зеленов после обещаний всяческих «баталерных» благ скрепя сердце согласился забрать треть вместо половины. Теперь эту гору мелочи необходимо было поменять на бумажные рубли, а для замены мелочи на бумагу требовалось две вещи: чудесным образом попасть в «чипок» и придумать какую-нибудь красивую легенду о столь ощутимом запасе монет, откуда они у нас появились. В «чипок» (матросское кафе) мы в будние дни попасть никак не могли, для нашего призыва доступ туда был закрыт, да и мы постоянно были на занятиях. В субботу кафе не работало, а в воскресенье туда было не пробиться, да и всё равно лучше не соваться. «Линейщику» вряд ли нужно было столько мелочи. Скорее всего, он бы над нами посмеялся, предложи мы ему оплату за услуги двухкопеечными монетками. После проверки я еще провозился с плакатом, навёл «красоту», прицепил к рейке и, довольный собой, отправился стирать носки и спать. Решение по обмену «золотого» фонда в голову пришло на пробежке с утра. Надо просто кому-нибудь за это заплатить рубля два и дело с концом! А поменять лучше в городе. А в город у нас постоянно мотаются водители из обеспеченцев, и всяко-разно у них есть такая возможность. На завтраке я увидел несколько знакомых «баллонов» и на выходе подошёл к Ярику, знакомцу по продовольственному складу.

— Ээээ, ты чо, не бей меня, не надо! — заржал водитель, когда я подошёл к нему и открыл рот, готовясь задать вопрос.

— Хорошо, не буду, — стараясь сделать серьёзное лицо, проговорил я, — давай отойдём на пару секунд, разговор есть.

— Пацаны, если он меня лупить будет, бегите в парк за домкратами, — продолжал хохмить Ярик, но в сторонку за мной всё-таки отошёл, — ну, чо хотел?

— Слушай, ты в город же часто мотаешься с Сахно, сегодня не поедешь?

— Поеду, если что-то привезти, то только кассеты, сигареты и хавчик. По поводу водки надо к Зурабу, он по этим вопросам главный.

— Да нет, у меня вообще все просто, ты нам мелочь на бумажные поменять сможешь?

— Сколько мелочи?

— Десять рублей.

— Мелочи по сколько копеек?

— Двушками да копейками.

— Ха, вы чо — телефонный аппарат грабанули?

У меня сердце ёкнуло. Откуда он мог узнать, неужто по городу уже розыск идёт? Потом по ухмылке понял, что он спросил просто так, подначивая.

— Да нет, карасю одному брат меньший прислал, он у него в бутылке их собирал, а чего теперь с ними делать, он и не знает, вот и попросил этот вопрос порешать.

— Да без проблем, два рубля с десятки — мне! Если расценки устраивают, после общего построения подгребайте к парку к КТП (контрольно-технический пункт), мы там на инструктаж будем строиться, гоните башли, а на ужине я отдам бумажки. Есть у меня армян-киосочник знакомый, мелочь берет, не считая, так что вопрос говно, но я-то за работу тоже должен иметь.