Книга Отряд "Холуай". Из жизни моряков-разведчиков Тихоокеанского флота - Андрей Загорцев

После обеда у нас было странное занятие, которое в расписании значилось как «ИА и ТВД». Зелёный стоял возле доски документации и в недоумении почёсывал ухо, перемазанное зелёнкой.

— Брейк, это чо за фигня такая — ИА и ТВД? У тебя же батя военный, ты знать должОн.

— Ты думаешь, он мне каждый день только и рассказывал про этих ИА? Вообще-то ИА — это такой ослик был в мультфильме про Винни-Пуха. Этот ослик был жуткий тормоз, постоянно что-то про…вал.

— Слушай, на хрена нам изучать осликов-про…ков? А ТВД — это что такое? В КАМАЗах, по-моему, такая штука есть.

В разговор включился «Киев»:

— Зелёный, не тормози! В КАМАЗах ТНВД — это топливный насос высокого давления, а ТВД — это какой-то театр, нам в учебке что-то такое преподавали.

Вообще какая-то ерунда получается. Мы, значит, будем изучать ослов и театры? Голова может поехать. Тут еще Федос подлил масла в огонь:

— Зелень и «Киев», валите к штабу, там вас каплейт ждёт — плакаты, книжки и какой-то чемодан получать.

— А чо мы?! — начали возмущаться в один голос матросы.

— Да я почём знаю! Поповских сказал ваши фамилии. И сказал, типа один, который с допуском, будет оформляться как секретчик, а второй будет группным книгоношей.

— О! А кто будет секретчиком? — возбудился Зелёный, приводивший себя возле зеркала в порядок.

— Да я буду, успокойся, — охладил его «Киев», — у меня же после учебки, — он оглянулся по сторонам и полушёпотом, воздев палец к верхней переборке, произнёс, — д-о-п-у-c-к!

Мы с суеверным ужасом и одновременно с уважением посмотрели на матроса. Надо же — у него какой-то «д-о-п-у-с-к», а мы даже и не подозревали. Федос с ругательствами вытолкал из кубрика Зелёного и «Киева» и пробормотал:

— Допуск у него, как у токарного станка, что ли?

Занятие проходило в закрытом учебном классе. Расселись, встретили командира группы и идущих за ним «книгоношу» и «секретчика». Киевлянин имел ужасно гордый и таинственный вид и тащил в руке дерматиновый чемодан. В чемодане, кроме тетрадей, прошитых нитками, больше ничего не было. Раздали тетради. Зелёный развесил плакаты с какими-то схемами. Про ослика Иа мы ничего не изучали. Название дисциплины расшифровывалось красиво и звучало тоже неплохо: «Иностранные армии и театры военных действий». Но капитан-лейтенант, вместо того что бы рассказывать нам про «супостата», начал рассказывать совсем про другое.

— Сейчас мы с вами сперва изучим штатную организацию своей армии и флота, потому что, не зная свои войска, изучать чужие — занятие абсолютно бессмысленное.

Мы, конечно, согласились, потому что ни хрена толком не поняли. А потом каплейт сказал, что тот матрос, который назовёт хотя бы штатную организацию батальона, будет приказом командира пункта поощрен одними сутками дополнительного отпуска и ему останется отсидеть на губе всего двое суток! Вот она, удача.

Недаром как-то в классе шестом, когда мать с сестрой уехали на отдых в Болгарию, чтобы отпрыск не «разболтался», отец, уже переведённый с Черноморского флота в Грозный, в учебную дивизию на повышение, каждый день заставлял меня приходить в часть. А чтобы я не слонялся без дела и не мозолил ему глаза, сажал меня в штабе в огромной комнате с кучей столов. Я вместе с молодыми лейтенантами учился рисовать схемы, писать тушью, работать со всяческими рейсшинами, курвиметрами, обрезать и склеивать карты. Мне вместе с лейтенантами как-то даже пришлось писать летучку, и майор, заместитель отца, поставил мне четыре балла за то, что я неправильно нарисовал значок какого-то командного пункта. В тот месяц лейтенанты меня здорово поднатаскали в рисовании и работе тушью и пером. Я даже выезжал на какие-то учения, три дня жил в палатке, питался в офицерской столовой и по мере возможностей помогал штабным офицерам. Особисты на меня внимания не обращали абсолютно, только начальник особого отдела корил меня за то, что я не уехал к бабке с дедом в деревню, а его сыновья теперь там без меня скучают. Правильно корил меня мой родной дядька Лёша. Мои двоюродные братья оттягиваются вовсю на деревенских танцах, а я тут бегаю в качестве «порученца». Полученную практику я не забрасывал, в школе считался неплохим рисовальщиком. А после переезда из Грозного в своём Дворце культуры, где продолжал заниматься танцами, подрабатывал у художника, подписывая за небольшое вознаграждение афиши и рисуя плакаты с объявлениями.

Не подумавши о последствиях, я радостно вытянул руку вверх и пошлёпал к доске.

— Товарищ капитан-лейтенант, разрешите отобразить схематично, — сумничал я, вспомнив словечко «схематично».

— Давай-давай, — подбодрил командир.

Так, мелки есть разноцветные, сейчас я покажу, что умею. Глупец, я не соображал тогда, что делал. Нарисовал в верхней части доски несколько ровных чёрточек. Оглянулся на класс. Матросы с недоумением смотрели на мои художества.

— Красивая схема, — сыронизировал каплейт, — это что — батальон морской пехоты или батальон мотострелков?

— Никак нет, это… — я чуть подумал, вспоминая квадратики, лучше всего отпечатавшиеся в мозгу, — разрешите расписать отдельный разведывательный батальон мотострелковой дивизии?

— Валяй, — с усмешкой кивнув головой, разрешил Поповских.

Сейчас я вам покажу. Несколькими взмахами соединил чёрточки.

— ОШС орб мсд, — вслух прочитал кто-то из группы. Мастерство не пропьёшь! Конечно, тушью бы получилось красивее, но и мелом тоже не плохо. Добавил чуть угловых завитушек — особый шик у офицеров-штабников, рисующих тушью на картах. Такой шрифт, по-моему, называется готический. Чуть полюбовался и начал красным мелком рисовать кружочки и квадратики, соединяя их линиями. Закончил, отдышался, кое-что подтёр тряпочкой, заполнил белым мелком квадратики надписями и начал докладывать, стоя с правой стороны от доски.

— Отдельный разведывательный батальон мотострелковой дивизии состоит из:

— управления;

— штаба;

— двух разведывательных рот;

— разведывательно-десантной роты;

— взвода разведки наблюдением;

— танкового взвода;

— взвода материального и хозяйственного обеспечения;

— ремонтного взвода;

— медпункта.

По окончании доклада я вытянулся по стойке смирно. Поповских молча вывел в журнале боевой подготовки пятерку напротив моей фамилии и, отложив ручку в сторону, беззвучно зааплодировал:

— Откуда это знаешь, я примерно догадываюсь, так понимаю, в тактических знаках, в склейке карт тоже соображаешь?

— Точно так, до уровня мотострелковой дивизии, — похвастался я, — а еще пером пишу, тушью.

— Оччень хорошо… надеюсь, об этом в роте и в оперативном отделении штаба пункта никто не узнает! Так, матрос?

— Точно так, товарищ каплейт!