Книга Русская история в легендах и мифах - Матвей Гречко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Анна не хотела подписывать этот приговор, настоял Бирон. Императрица плакала, а фаворит угрожал уехать в Курляндию.
В итоге приговор, подписанный Анной Иоанновной, был несколько мягче вынесенного на суде: Волынскому отрубить голову, предварительно отрезав язык и правую руку. На Сытном рынке недалеко от крепости был воздвигнут эшафот. Еще в камере Волынскому отрезали язык. Его надо было везти на казнь, но кровь лилась изо рта ручьем. На приговоренного надели тяжелый намордник, завязали его так, чтобы рот нельзя было открыть, и повезли. Несчастный захлебывался и, когда телега доехала до эшафота, был почти без сознания. Состоялась казнь. Впоследствии над могилой Волынского поставлен был памятник: белая урна на гранитном пьедестале. Памятник существует и до сих пор. На нем надпись: «Во имя трех лицех Единого Бога Здесь лежит Артемий Петрович Волынской которой жизни своея имел 51 год».
В 1765 году Екатерина II разобрала дело Волынского и признала его примером беззакония:
«Императрица Анна своему кабинетному министру Артемью Волынскому приказывала сочинить проект о поправлении внутренних государственных дел, который он сочинил и подал; осталось его полезное употребить, неполезное оставить из его представления. Но, напротив, его злодеи, кому его проект не понравился, из этого сочинения вытянули за волос, так сказать, и возвели на Волынского изменнический умысел, будто он себе присвоить хотел власть государя, что отнюдь на деле не доказано. Еще из того дела видно, сколь мало положиться можно на пыточные речи, ибо до пыток все сии несчастные утверждали невинность Волынского, а при пытке говорили все, что злодеи их хотели».
Профессор элоквенции[8]
Имя Василия Кирилловича Тредиаковского упоминается во всех учебниках. Он был сыном астраханского священника, учился в католической школе. В юности бежал в Москву, в Славяно-греко-латинскую академию. Потом уехал в Голландию, оттуда – в Париж, в университет.
По возвращении на Родину Тредиаковский несколько лет был окружен почетом – он стал придворным поэтом, профессором Академии наук. Но это не спасало его от унижений. Рассказывают, что, поднося императрице Анне Иоанновне сочиненные им приветственные оды, Тредиаковский должен был от самых дверей залы до трона ползти на коленях.
Однажды ему даже пришлось иметь дело с Канцелярией тайных розыскных дел из-за стиха «Да здравствует днесь императрикс Анна». Слово «императрикс» показалось цензору подозрительным: «В титуле ее императорского величества явилось напечатано не по форме». Он составил донос. Тредиаковский был вынужден написать обширное разъяснение: «Употребил я сие латинское слово, Императрикс, для того, что мера стиха сего требовала, ибо лишний бы слог в слове Императрица». Объяснения поэта были признаны резонными. Да и слово прижилось – с тех пор его часто употребляли поэты вплоть до Николая Гумилева. После отвратительного избиения, учиненного над ним Волынским, Василий Кириллович выхлопотал себе вознаграждение – 360 рублей.
В 1742 году он женился, в 1745-м был пожалован в профессоры «как латинския, так и российские элоквенции».
Но уже в 50-е годы Тредиаковский, по его собственному выражению, был ненавидим и презираем всеми, «прободаем сатирическими рогами, изображаем чудовищем». В конце XVII и в XIX веках его было принято считать бездарностью… Сейчас трудно судить об этом: он был первым.
Впрочем, вот его стихи – судите сами:
О Родине
О любви
* * *
Василий Кириллович Тредиаковский, известный пиит и профессор элоквенции, споря однажды о каком-то ученом предмете, был недоволен возражениями Педрилло и насмешливо спросил его:
– Да знаешь ли, шут, что такое, например, знак вопросительный?
Педрилло, окинув быстрым, выразительным взглядом малорослого и сутуловатого Тредиаковского, отвечал без запинки:
– Знак вопросительный – это маленькая горбатая фигурка, делающая нередко весьма глупые вопросы.
* * *
Профессор элоквенции Василий Кириллович Тредиаковский также показывал свои стихи Кульковскому. Однажды он поймал его во дворце и, от скуки, предложил прочесть целую песнь из одной «Тилемахиды».
– Которые тебе, Кульковский, из стихов больше нравятся? – спросил он, окончив чтение.
– Те, которых ты еще не читал! – отвечал Кульковский.
Первое дело российского спецназа
Дело Волынского заставляет негодовать потомков, а современников более волновало убийство дипломатического курьера майора Цинклера.
Шведский граф Малькольм Цинклер, иногда его фамилию транскрибируют как Синклер или даже Сент-Клер, – шотландец по происхождению, состоял на военной и дипломатической службе еще со времен Северной войны.
В 1738 году ему было поручено доставить шведским послам в Константинополе дубликаты депеш, касавшихся заключения шведско-турецкого военного союза. Отъезд готовился в строгой тайне, но о нем все же стало известно русскому послу в Стокгольме М. П. Бестужеву, который передал все русским министрам, препроводив и портрет Цинклера. Чтобы помешать заключению союза, майора решено было убить, а потом пустить слух, что на него напали гайдамаки.
Однако Цинклер все же сумел благополучно добраться до Константинополя. В начале апреля 1739 года он отправился назад в Швецию, везя с собой письма от султана, великого визиря и шведских послов и долговые расписки, которые Карл XII выдал турецкому правительству во время своего пребывания в Турции.
До границы австрийских владений его сопровождал эскорт. Далее Цинклер почитал себя в безопасности, но в Силезии, близ Христианштадта, его настигли капитан Кутлер, который был уроженцем Силезии, и поручики Левицкий и Веселовский – все трое российские подданные. Они остановили его, отняли оружие и, проводив несколько миль далее, убили его в лесу. После этого подвига они обшарили его тело и забрали вещи и бумаги.
Дня через четыре тело майора случайно обнаружил крестьянин, а потом обнаружились свидетели – случайные попутчики Цинклера, которые ехали чуть поодаль, и потому сумели спрятаться и остались живы.
