Книга Жертвоприношение - Грэхем Мастертон

Наконец, мы добрались до моей спальни. Сквозь занавески проникал тусклый лунный свет, отраженный от моря, и я мог различить кровать и шкаф для одежды.

– Схожу посмотрю, как там Дэнни, – сказал я Лиз. Она уже стягивала футболку через голову, ее груди на мгновение приподнялись, а затем опустились, захватывающе качнувшись.

– Только недолго, – сказала она. – А если снова услышишь звуки, не обращай внимания.

Я пересек коридор и заглянул в залитую тьмой комнату Дэнни. Я чувствовал его запах, слышал, как он дышит, посапывая одной ноздрей. Интересно, что ему снится? Крабы, цирк, а может, его мать? Иногда мне было очень жаль его, но я ничего не мог поделать.

Я закрыл дверь и на ощупь двинулся назад. Хотел было пойти в ванную и почистить зубы, но решил больше не бродить в темноте. Лиз уже лежала в постели, обнаженная, и ждала меня. А если она не потрудилась почистить зубы, то почему я должен об этом беспокоиться? В то же время меня воротило от вкуса прокисшего Соаве.

Я разделся и скользнул под одеяло. Лиз прижалась ко мне, и я почувствовал ее соски, бедра и влажные лобковые волосы. Она поцеловала меня в лоб, в глаза, потом в нос.

– Я не вижу тебя, – хихикнула она. – Здесь так темно.

Я поцеловал ее в ответ, и мы стукнулись зубами. События в Фортифут-хаусе ужасно взбудоражили нас. Мы оба устали, оба были на грани истерики. Неважно, чем были вызваны звуки и огни. Призраками, крысами или бродягами. Они нас пугали. И хуже всего было то, что мы ничего не могли с этим поделать, кроме как уехать. Если полиция не сумела ничего найти, то у нас тоже не много шансов.

Мы занимались любовью быстро и яростно и в эти несколько грозовых минут даже думать не хотели ни о чем, кроме секса. Лиз снова взобралась на меня, как и прошлой ночью. Но я тут же перевернул ее на спину и лег сверху.

Она крепко обвила меня ногами вокруг пояса, и я вошел в нее. Полагаю, мы оба знали, что это не любовь. И даже не страсть. Но мы нравились друг другу. Я увидел в Лиз частичку себя, а она во мне – свою частичку. Думаю, мы оба были предостережением друг для друга, каждый по-своему.

Лиз запустила себе руку между ног и широко раздвинула половые губы, чтобы я мог проникнуть еще глубже. Она начала задыхаться, что только сильнее возбуждало меня. Мои движения становились все интенсивнее, пока кровать не начала скрипеть, и мне пришлось сбавить темп и сменить положение колена, потому что шум отбивал у меня всякое желание.

– Вот так, – прошептала она. – Ш-ш-ш…

Она мягко оттолкнула меня от себя, снова перевернув на спину. Потом стала целовать меня в губы, в грудь, в живот. А затем взяла в рот мой пенис и принялась энергично и целеустремленно сосать его. Я видел на фоне окна силуэт ее головы, ритмично двигающейся вверх-вниз. Видел очертания губ, сомкнувшихся вокруг моего члена.

На мгновение она замешкалась, и я почувствовал прикосновение ее острых зубов. Это мгновение затянулось, давление зубов стало сильнее, и у меня мелькнула безумная мысль, что она хочет откусить мне головку.

– Лиз, – заговорил я с нарастающей паникой в голосе.

Но потом услышал ее смех – приглушенный, потому что рот был занят, и она продолжила ласкать мой член языком и губами. Я почувствовал, как мышцы непроизвольно напряглись, и кончил. Все это время Лиз не вынимала мой член изо рта, тайком глотая семя. Закончив, села и поцеловала меня. Губы у нее были сухими.

– Может, как-нибудь в другой раз, – прошептала она, наклонившись ко мне. – И уж точно в другом месте.

Мы лежали, касаясь руками, почти в полной темноте. Лиз быстро уснула, и я ощущал ее дыхание на своем обнаженном плече. Меня охватила пустота, тоска и одиночество, словно весь мир отвернулся прочь. Словно все вокруг знали тайну, которой не хотели со мной делиться. Я слышал раздраженный шепот моря и возню птиц в сточных желобах. Я подумал о фотографии Фортифут-хауса, висевшей внизу в коридоре, и прочитал небольшую молитву, чтобы молодой мистер Биллингс не смог подойти ближе.

Я решил, что неплохо будет утром спуститься в кафе на пляже и снова поговорить с Дорис Кембл. Возможно, она расскажет мне о Биллингсе что-нибудь еще и объяснит его беспокойные перемещения по саду. Тревога, исходившая от Фортифут-хауса, казалось, настолько пропитала обитателей Бончерча, что стала частью их повседневной жизни, поэтому Дорис вполне могла забыть рассказать мне что-то важное.

Примерно в два часа ночи я открыл глаза и увидел взошедшую луну. Комната была залита зыбким серебристым светом. Лиз по-прежнему спала, прижавшись к моему плечу. Одеяло соскользнуло, и в лунном свете ее обнаженная спина и округлые ягодицы образовали извилистый эротический ландшафт, напоминавший дюны пустыни Нефуд. Я прислушался, но в доме было необычно тихо. Ни царапанья, ни шуршания. Ни скрипа половиц. Возможно, дом принял Гарри Мартина в качестве жертвы, и его голод был временно утолен. Сейчас, посреди ночи, я был готов поверить во что угодно.

Из-за страшной усталости мне очень хотелось спать. Я пытался придумать способ, как вернуть деньги агентам по недвижимости, чтобы можно было покинуть Фортифут-хаус, не обременяя себя долгами. Пытался придумать способ, как купить новую машину. Быть может, мне удастся занять деньги у моей бабушки. Проблема в том, что ей 88 лет, и она почти ничего не видит, а поверенный охраняет ее активы лучше любого сторожевого пса. Продать мне уже больше нечего.

Я пытался не думать о маленьких карликах, сновавших туда-сюда.

Предположение Лиз, что в доме прячутся бродяги, звучало маловероятно, и все же над ним стоило подумать. Со слов сержанта Миллера, в пустом пространстве под крышей никого не было. Но прямо под ним находился небольшой изолированный угол. Прямо рядом с этой спальней – угол, где когда-то было окно, выходившее на запад, прямо на сад и земляничные грядки.

Угол, способный вместить трех-четырех человек, может, даже больше. Но туда не было никакого видимого доступа – ни отсюда, из спальни, ни из пространства под крышей (насколько я смог увидеть). Ни снаружи.

Я рассматривал необычные, совершенно не симметричные углы потолка, образовавшиеся после перекрытия части комнаты. Стены на северной стороне казались скошенными сильнее, чем на южной. А соединявшая их западная – то самое перекрытие – проходила по такой очевидной и раздражающей диагонали, что трудно было поверить, что это сделано не специально. Стены были настолько неправильными, что случайно сконструировать их не могли. Это делалось с определенной целью. И возможно, с этой же целью конструкция крыши возводилась с нарушением всех законов перспективы. Случается, что дома бывают плохо спроектированы, но не настолько.

Я продолжал разглядывать углы, когда до меня дошло, что наклон выбран не случайно. Трудно описать это ощущение, но мне показалось, будто я гляжу не только на потолок, но и сквозь него. Будто вижу его внутреннюю и внешнюю сторону одновременно. Я протер глаза, но, когда снова открыл их, впечатление лишь усилилось. У меня было четкое ощущение, что я смотрю сквозь потолок и вижу весь изолированный закуток.