Книга О чем думает моя голова - Ирина Пивоварова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вам смешно? А мне было не до смеха. Они ходили за мной по пятам и требовали, чтобы я рассказала им, в какой именно клетке находится моя свинья и какую еду надо взять для пантеры.
Пришлось им сказать, что моя свинья так растолстела, что перестала помещаться в клетке, и её отправили на ВДНХ в павильон животноводства. А чтобы они не отправились туда, я объяснила им, что в данный момент свинья заболела гриппом и просила к ней никого, кроме меня, не пускать.
Интересно, когда закроется эта выставка? Я не могу больше врать. Я устала от вранья.
Ну когда же, когда закроется эта выставка? Я жду целую неделю, а она всё не закрывается.
Уже целую неделю я плохо сплю и совершенно потеряла аппетит.
Я не выхожу во двор. Я не хочу видеть ни Люську, ни Колю Лыкова. Когда Коля подходит ко мне на перемене, я делаю вид, что забыла что-то в классе, бегу в класс и долго роюсь в портфеле, чтобы только не разговаривать с ним, не видеть его глаз.
После уроков я не жду теперь Люську, а мчусь домой одна.
Дома мне не лучше. Мама пристаёт ко мне, почему я ничего не ем, почему верчусь по ночам как сумасшедшая на своей кровати и с криками просыпаюсь среди ночи.
Папа уверяет маму, что я переутомилась.
– С чего это ей переутомляться? – удивляется мама. – Что она, учится прекрасно? Или много читает? Ты же сам знаешь, какого труда стоит её усадить за книгу!
– Да, – соглашается папа, – это верно. Но, может быть, ей с трудом даётся учёба? Погляди, какая она стала бледная! Какая странная! О чём она всё время думает? Вот, обрати внимание, я говорю сейчас, а она меня не слышит. Уставилась в одну точку… Эй, Люся, о чём ты думаешь? Очнись!
Я вздрогнула:
– Что? Папа, ты, кажется, что-то сказал?
Перед моими глазами на деревянном сиденье плавала зелёная пластилиновая свинья. Глазки у неё были хитрые и недобрые. Она щурила их и подмигивала мне: «Ври! Ври! Ври больше!»
Вокруг толпились люди. Они протягивали к ней руки, они трогали её, несмотря на надпись.
И вдруг какой-то мальчишка схватил её!
«Поглядите, что сейчас будет! – закричал мальчишка. – Выступает ручная дрессированная свинья! Алле-гоп!»
И мальчишка размахивается и подкидывает свинью к потолку.
И на глазах у всех – тут я зажмуриваюсь – она грохается на пол – оглушительный удар! – разваливается на куски, снаружи зелёные, а внутри белые, и из неё выскакивают двадцать копеек и катятся, катятся, катятся… со звоном катятся через всю пионерскую комнату!
Общий крик ужаса!
– По-моему, её надо показать врачу, – говорит папа. – Ты разве не видишь, Лида, с нашей дочерью творится что-то странное!
На уроках я теперь часто вскакивала и просилась выйти. Вера Евстигнеевна смотрела на меня с большим удивлением, но отпускала.
Я мчалась в пионерскую комнату.
Мне казалось, что если я сейчас же не добегу до неё, не открою дверь, то кто-нибудь обязательно уронит свинью на пол.
– Знаешь, Люся, попроси, пожалуйста, маму обязательно зайти в школу, – сказала Вера Евстигнеевна. – Мне надо с ней поговорить.
Час от часу не легче!
О чём она хочет с ней говорить?
Я веду себя последнее время хорошо, не болтаю на уроках, не верчусь по сторонам… А вдруг Вера Евстигнеевна расскажет маме о свинье? Вдруг поведёт в пионерскую комнату?!
– Синицына, – сказала Вера Евстигнеевна, – сколько можно повторять, я ведь уже дважды вызывала тебя к доске! О чём ты думаешь?
– Я не понимаю, почему ты отдала свинку Люсе? Ведь это подарок, – спросила мама.
– Я не насовсем. Она поиграет и отдаст.
– Но она уже целую неделю не возвращает! А вдруг приедет тётя Рая, спросит, где свинка, и получится как-то неудобно, обидится ещё!.. Знаешь, попроси, пожалуйста, Люсю, чтобы она завтра же свинку вернула.
– Ладно, мама. Попрошу.
Завтра выставка наконец закрывается.
Завтра свинья, слава богу, снова будет у меня в руках.
Завтра начнётся нормальная жизнь. Скорее, скорее бы наступило это завтра! Ещё немножко, и я сойду с ума. Я думаю только о свинье. Она всюду мне мерещится. Мне нет покоя ни днём ни ночью. Ночью она снится мне во сне. Днём – наяву.
Я больше не могу так жить.
Коля Лыков ходит очень довольный. Он сказал мне, что смотрит на меня теперь новыми глазами.
– Ты так здорово лепишь, а никогда никому об этом и слова не сказала. Я тебя за это уважаю.
Зачем он так сказал?!
– А ты знаешь, Коля, – очень медленно сказала я, – это ведь неправда. Я лепить совсем не умею.
– А как же ты такую замечательную свинью вылепила? – удивился Коля.
– А вдруг это не я её вылепила? Вдруг она готовая была?
– Таких свиней готовых не бывает! Ты, Люся, молодец! Просто молодец!
– Да чего ты заладил – «молодец, молодец»! А вдруг её в магазине купили… за границей… и мне подарили?
– В магазине? За границей?! – Тут Коля захохотал как сумасшедший. – Ну, Синицына, ты даёшь!.. В магазине, ха-ха-ха!.. За границей!
Вот и разговаривай с ним!
…Ох, ну когда же настанет ЗАВТРА!
Я шла в школу и думала об одном: сегодня кончатся мои мучения. Сегодня. Наконец наступило это СЕГОДНЯ.
Сегодня после уроков я войду в пионерскую комнату.
Положу мою копилку в мешок из-под гуталина.
Принесу её домой, соскоблю с неё пластилин, вымою в ванной, буду тереть мочалкой целый час, чтобы она снова стала такая, как была, чтобы всё стало как было.
Потом я поставлю её на окошко, чтобы солнце светило в её блестящие белые бока, чтобы никто не приставал ко мне больше, не поздравлял и не восхищался.
Чтобы никто не говорил, какая я талантливая.
Чтобы мама обрадовалась и сказала:
«Вот молодец, что взяла её у Люси, ведь сегодня приедет тётя Рая!»
И приедет тётя Рая, и скажет:
«Ну, как там наша свинка? Не разбила ты её?»
И я скажу:
«Нет, не разбила».
И всё будет как раньше.
Как будто никогда и не было этого ужасного конкурса!
Как будто я не занимала первого места!
