Книга Укус скорпиона - Микола Адам

Она не знала, что скажет Косте, надеясь на интуицию. Будет действовать по обстоятельствам. В конце концов она свободная женщина, а с Кости не убудет побыть с ее ребенком, к тому же Пашка считал его своим другом. Друзья должны помогать друг другу в беде.

Провернув два раза ключ в замке, Саша открыла дверь и вошла в прихожую. Сквозь прикрытую дверь в зал сочился электрический свет. Она сняла обувь и плащ, решительно толкнула дверь в зал и оказалась в центре света. Костя, скрестив руки на груди, стоял к ней спиной возле балкона.

– Привет! – сказала Саша.

– Привет, – не оборачиваясь, ответил Костя.

– Как Пашка? Все хорошо?

– Хорошо. Спит.

– Я тоже лягу. Устала. А ты… ты можешь идти, если хочешь.

Костя резко обернулся. Его лицо исказила гримаса боли и отчаяния. Он не понимал, как так можно вести себя, как вела себя Саша. Догадывался, с кем могла быть Саша, используя его в качестве няньки, и сломал весь свой мозг, размышляя, зачем она так с ним поступила.

Кроме жалости, Саша ничего не почувствовала. Но не ей было его жалко, а он выглядел жалким с этим его грустным щенячьим взглядом.

– И это все… что ты можешь мне сказать? – выдавил из себя по капле, как кровь из пальца, Костя.

– А что еще? – пожала плечами Саша. Она действительно устала и хотела спать, а Костя ее раздражал и нервировал. Шел бы он уже быстрее.

– Где ты была? – подошел Костя на опасно близкое расстояние к девушке. Его трясло от сдерживаемого бешенства, которое, Саша знала наверняка, он подавит в себе из ненужного благородства.

– Не твое дело, – дерзко ответила она и в ту же секунду отлетела к тахте от размашистой оплеухи. Не удержавшись на ногах, растянулась на полу, прижав ладонь к горящей щеке.

Саша не ожидала подобного поворота. Поступок Кости удивил ее и напугал, но ненадолго, в чем Костя сам был виноват. Ему бы высказать все, что он о ней думал, и приложить еще пару раз, научая уму-разуму, а потом уйти, хлопнув дверью. Саша бы бросилась за ним, как собака, умоляя остаться, валяясь в ногах… Но Костя испугался того, что сделал, больше, чем она. Он поспешил на помощь, шепча извинения, поднял ее за руки, целуя в огнедышащую щеку. Слабак.

Она ударила его коленом между ног. Костя с глухим стоном рухнул к ее ногам. Саша схватила Костю за волосы, задрала вверх его голову, чтобы он смотрел на нее, слегка склонилась над ним и зашипела, точно кобра, брызгая слюной:

– Запомни раз и навсегда: ты здесь никто, чтобы задавать вопросы и размахивать кулаками, как Тютрин. Это моя квартира, я здесь живу. Ты – на моей территории, поэтому будешь делать то, что я скажу или пошел вон! Что ты вообще о себе возомнил? Ты кто такой? Обычный вонючий грузчик, иначе, дебелоид-деградант, не сумевший ничего достигнуть в жизни, которую просрал, несмотря на талант, якобы имевшийся, в чем я сильно сомневаюсь. Кому ты нужен, кроме меня? Впрочем, и мне не особо. Так что благодари Бога, что тебе оказана честь просто быть с нами или вали отсюда и сдохни один! Повторяю для особо одаренных: хочешь быть со мной – подчиняйся правилам, установленными мной. Я никого не держу! Если остаешься, отныне будешь называть меня по имени-отчеству и исключительно на «вы». По моей квартире перемещаться, если я вообще когда-нибудь разрешу тебе появиться здесь, только на коленях. Про секс со мной и не мечтай, пока не заслужишь…

– Ты – больная? – вырвалось из горла Кости, по щекам поползли слезы.

– Поплачь, – отпустила его Саша, – раз ты баба. Я больше мужик, чем ты!

Она села в кресло с ногами, наблюдая за Костей. Ей было интересно, что он сделает, как поступит после ее слов. Кем он там был в прошлой жизни? Актером-режиссером? Настал, можно сказать, его звездный час. Саша предложила ему, безвозмездно причем, предлагаемые обстоятельства. Пускай выкручивается как может, создавая какой-нибудь образ, если получится, а она, словно зритель в театре, посмотрит его моноспектакль.

Костя встал с колен, прислонился к стене возле телевизора.

– Зачем ты так? – прошептал.

– Как? – сделала вид, что не поняла вопроса, Саша.

– Я же люблю тебя.

– Слова.

Он замолчал, не зная, что возразить на ее последнюю реплику. Да и стоило ли, если девушка так отреагировала на его признание?

– Слушай, – надоела Саше пауза в никчемном разговоре, как и, собственно, Костя, который с невообразимой скоростью терял в ее глазах все те бонусы, что она ему предоставила, – ты меня утомляешь и наводишь тоску. Я устала и хочу спать. Уже поздно, а завтра рано вставать.

– Мне тоже, – возразил Костя.

– Что? – презрительно прищурилась Саша. – Не сравнивай меня с собой. Мы в разных весовых категориях. Ты можешь вообще не спать, мне плевать.

– Тютрин – твой потолок, – решился тогда сказать Костя. Его душила петля обиды и несправедливости. Вспомнились Юлькины неоднократные предупреждения в адрес Саши.

– Ну-ну, интересно, – подалась та вперед, – вещай, я внимательно слушаю.

– Ты не ценишь хорошего отношения к себе и не помнишь…

– Не строй из себя жертву, – перебила Саша, – передо мной. Самому не противно? Кем ты себя возомнил? Принцем? Ты мизинца Тютрина не стоишь!

– Зачем тогда?…

– Погорячилась. Испугалась. Ты сам все испортил. Вини во всем себя и ищи причину только в себе, а не малюй из меня монстра. Да как у тебя язык вообще повернулся!.. Я – женщина, существо слабое априори, оказалась сильнее тебя. Ты мне омерзителен, Костя. Я ничего не хочу больше о тебе знать. Не хочу видеть тебя и слышать, если ты такой тупой и жалкий. Не задерживай меня, а лучше уходи.

– Нет, – отрицательно мотнул головой Костя. Он медленно, с сосредоточенным на Саше взгляде, двинулся к ней.

– Я закричу, сделаешь еще шаг, – предупредила она. – Проснется Пашка, проснутся соседи. Ты делаешь только хуже своим упрямством, которое, как известно, достоинство ослов. Не уйдешь по-хорошему, я вызову милицию!

– Зачем ты так?

– Ты повторяешься. Пошел вон!

Саша встала с кресла, прошла в прихожую.

– Я даже тебя провожу и открою дверь, – обернулась.

Костя обреченно последовал за ней, обулся, накинул куртку. Саша открыла дверь нараспашку, выпроваживая его. Он прошел в тамбур, не попрощавшись, не оглянувшись. Когда дверь за ним закрылась, бросился на нее, как на амбразуру. Ключ два раза провернулся в замке. Костя сполз по двери на пол, закрыл лицо руками. Неужели у него совсем не осталось гордости? Зачем он так унижался? Не Саша больна, а болен он. Лез туда, откуда гнали, и чем больше гнали, тем сильнее лез. Юлька в самом начале говорила, что Костины отношения с Сашей обречены. Он не верил, считал, что она так со зла, хотя с чего ей было злиться? Возможно, женщины друг друга распознают с первого взгляда, сразу определяя, кто на что способна. Мужчины же слепы, не видят дальше собственного носа. Переспали один раз, и делай с ними, что хочешь, только и успевай наматывать узлы желаний за сомнительные радости.