Книга Белорусские коллаборационисты. Сотрудничество с оккупантами на территории Белоруссии. 1941-1945 - Олег Романько

Многие авторы из числа белорусских националистов утверждают, что народ ненавидел немцев, но хорошо относился к активистам из белорусских организаций. Отчасти это является правдой, и тому есть много свидетельств. Например, члены БРД очень активно осуждали зверства немцев против мирного белорусского населения[218]. Однако в большинстве своем простые белорусы считали всех, кто сотрудничал с немцами, такими же врагами, и советская пропаганда во многом этому способствовала. И даже такое мероприятие, как 2-й Всебелорусский конгресс, не сильно повлияло на настроения населения. На нем было заявлено, что он представляет все слои белорусского народа и будет продолжать политику «белорусской национальной революции 1917 года». Но несмотря на это, все знали, что делегаты на конгресс были отобраны немцами, а доклады всех выступающих утверждены в СД. Более того, в ходе этого мероприятия об оккупантах говорили только хорошие слова[219].

Несколько неожиданную и парадоксальную оценку деятельности белорусских коллаборационистов дал в своих мемуарах президент 2-го Всебелорусского конгресса Е. Кипель. «Всей своей работой, проделанной при немцах, – писал он, – мы можем гордиться, так как наша деятельность имела влияние на правовое положение Белоруссии в СССР»[220].

Тем не менее нельзя не согласиться с выводом польского историка Ю. Туронека, который пишет, что история белорусских националистических организаций, в частности и деятельность белорусских националистов в период оккупации вообще, не является однозначной. С одной стороны, такие организации, как БЦР, все-таки повлияли на рост национального самосознания белорусов, хотя и не в такой мере, как это представляется националистами. С другой же стороны, все, что они рассказывают о «белорусском государстве, его армии, учреждениях и конгрессе, которые якобы существовали при немцах, является обычным мифом»[221].

Политическая активность белорусских националистов и позиция нацистского военно-политического руководства

В историографии Второй мировой войны сложился очень упрощенный взгляд на историю белорусского национального движения в годы оккупации. И советские, и многие зарубежные историки сводят всю деятельность белорусских националистов к заурядному коллаборационизму без какой-либо политической подоплеки. Однако их политическая активность не является такой однозначной, как может показаться на первый взгляд. Необходимо отметить, что эту активность необходимо рассматривать прежде всего в контексте целого ряда факторов, имевших на нее определенное влияние. Это: эволюция белорусской политики нацистской Германии, так называемая «борьба полномочий» среди группировок немецкого военно-политического руководства и сам уровень активности белорусского национального движения.

Следует признать, что до середины 1942 года по определенным причинам общего и частного характера Белоруссия занимала особое место в системе немецкой «восточной» политики. Во-первых, руководство Третьего рейха так и не решило политическое будущее этой территории. Во-вторых, гражданская оккупационная администрация так и не смогла получить власть в ее восточных районах. В-третьих, партизанское движение на территории Белоруссии приняло такие масштабы, что просто не давало возможности для хозяйственной эксплуатации и других мероприятий оккупационных властей. И наконец, в-четвертых, несмотря на все усилия генерального комиссара Кубе, белорусское население принимало крайне слабое участие в организации «нового порядка». Такая ситуация на территории Белоруссии причиняла немцам много хозяйственных, административных и военных проблем.

Все эти факторы значительно ослабили интерес немцев к белорусскому вопросу. Например, 30 мая 1942 года Розенберг посетил Минск, где во время встречи с представителями немецкой администрации и белорусским активом заверил их, что готов поддержать все стремления, направленные на развитие Белоруссии и превращение ее «в сильное и цветущее государство – форпост Германского рейха»[222].

Однако в свете последних событий это высказывание было рассчитано скорее на пропагандистский эффект. В реальности же Розенберг не верил в возможность активизировать белорусский национализм. Не верили в это и многие его подчиненные. Так, еще в марте 1942 года его представитель в ставке Гитлера доктор Копен заявил, что «белорусы – настолько примитивные, что могут только пахать землю и кормить скотину»[223].

В кругах министерства по делам оккупированных восточных областей Белоруссию называли «национальным коктейлем» и «золушкой рейхскомиссариата “Остланд”». Но и на практике все свидетельствовало о том, что Розенберг и его министерство относятся к Белоруссии как ко второстепенному региону в составе «Остланда». В частности, об этом свидетельствовало дальнейшее уменьшение территории генерального округа, которое проводилось не только без согласования с Кубе, но даже и без его ведома. В январе 1942 года часть белорусской территории была передана рейхскомиссариату «Украина», а в апреле – генеральному округу «Литва»[224].

Однако наиболее важным из всех мероприятий было издание в конце марта 1942 года приказа, который запрещал создание в Белоруссии центрального органа самоуправления. По мнению Розенберга, «большевистское мировоззрение настолько сильно укоренилось в сознании белорусского населения, что для создания местного самоуправления не осталось никаких предпосылок»[225].

Как было сказано выше, генеральный комиссар Кубе вполне искренне полагал, что белорусов надо привлекать к сотрудничеству, и в том числе к политическому. Естественно, он не был альтруистом и большим другом белорусского народа. Во всем и везде он руководствовался исключительно интересами Германии. Так, в одном из своих выступлений в апреле 1943 года Кубе подчеркивал, что белорусский национализм очень слабый, им легко руководить и поэтому он не представляет никакой опасности для немцев. «Белорусов нельзя сравнивать ни с одним из народов «Остланда», которые всем ходом своей истории были настроены против немцев. Белорусы, – говорил он, – единственный народ, который не занимался политическими интригами против Германии. Литовцы ненавидят нас… латыши и эстонцы приветливо встречали нас не потому, что это были немецкие войска, а потому, что эти войска освободили их от большевиков – все они готовы променять нас на англичан»[226].