Книга Конец света - Наталья Евдокимова

– Все-таки здорово, что мы туда вернемся, – мечтательно приговаривал Фет. – Горку отстроим. Бегать будем друг к другу, как и раньше. Школу сами для себя откроем. Сами себя вырастим и воспитаем…

– Тебя воспитаешь, как же, – хохотал я.

– А что? – удивлялся Фет. – Я воспитуемый.

В каком-то магазине мы набрали впрок теплой одежды. Магазин был не официальный, а потому оставался открытым и продавцов в нем не было. Из всей одежки, которая оставалась у нас в том мире, мы выросли, а до родительской, наверное, еще не дотягиваем.

Со всем снаряжением, в полной амуниции, похожие на две палатки, мы пришли к переходу. Он был скрыт среди кустарниковых зарослей и мерцал, как тот, ведущий в подземелье в банке. Прощально оглянулись на этот мир, ставший совсем старым, изношенным и ненужным. Мысленно попрощались с Инькой.

– Пойдем, Ностик, – сказал Фет.

Я кивнул, и мы сделали шаг вперед.

Или назад.

Завывала вьюга, колючий снег лез в лицо. Мы прикрывались ладонями и шли вперед, к нашим домам.

– Надо же, действительно мир на месте! – перекрикивал ветер Фет. – Это здорово, правда, Ностик?

– Да! – радовался я. – Здорово, что он вернулся!

– Он будто ждал нас! – орал Фет.

– Да уж, такая вьюга!

Мы смеялись. Нам хотелось трудностей. Но идти было не так уж сложно – видимо, снег ложился очень плотно, не проваливался. Когда мы добрались до наших домов, надвинулся темный вечер.

И в моем доме светилось окно. А за окнами ходили тени.

Фет схватился за меня и показал рукой:

– Смотри, Ност…

Но я всё видел сам. Даже подумал: вдруг это мама с папой. Подбежал к стеклу. За окнами я увидел старичка и старушку. Они были уютные и домашние. Пили чай. Старушка услышала, как мы возимся под окном, и побежала открывать нам дверь. Как привычно скрипнула эта дверь! У меня защипало нос. Мне хотелось убежать.

– Мальчики! – махнула она рукой. – Такая вьюга, а вы на улице! Заходите скорее!

Мы отряхнулись на веранде, зашли в дом. В мой дом. В котором пахло моим домом. Моими мамой и папой. Здесь даже, наверное, оставался мой запах и все еще жил маленький я…

Нас накормили, напоили чаем – с липой и мятой. У нас ничего не спрашивали. Дедушка с бабушкой просто смотрели на нас и улыбались.

– Откуда вы здесь, мальчики? – ласково спросила бабушка.

Фет завозился:

– Мы это…

– Мы шли в соседний дом, – сказал я. – Он вроде бы пустой?

– Да, там никто не живет, – кивнул дедушка. – Живите сколько угодно. Мы сами не отсюда.

– Вы не ушли в бункеры с концом света? – поинтересовался Фет.

Дед крякнул.

– Зачем это нам? – отмахнулся он. – Мы старые. Мы тут привыкли. Домишко у нас был хилый и разваливался, вот и перебрались в другой. Все равно пустовал.

Я кивнул.

– Хозяев-то все равно нет, – сказал дед и утер слезу.

– Ну чего ты, – пристыдила его бабушка.

– Плохо, очень плохо, – не умолкал дед. – Плохо, когда люди вот так уходят. Дома – они ни в чем не виноваты. И те, что остаются, тоже ни в чем не виноваты. Придумали ж систему…

– Мы пойдем, – вдруг запереживал Фет. – В соседний дом пойдем. Нам надо.

– Мальчики, куда вы сейчас пойдете? – удивилась бабушка. – Дом нетопленый, холодный. На улице вьюга. Оставайтесь сегодня у нас, а завтра вместе разберемся.

Уставшие, разморенные ужином и печным теплом, мы кивнули.

– А то и оставайтесь жить у нас, – с надеждой предложила бабушка. – Вместе веселее.

Дед кивнул.

– Мы подумаем, – пообещал Фет.

Меня уложили спать на моем же диване. Я нащупал на диване знакомую царапину и водил по ней пальцем. Фет, в трусах и в майке, подошел и сел рядышком. Мы молчали, потом я подвинулся, Фет лег рядом и уснул.

Бабушка проснулась часов в пять утра и принялась готовить нам завтрак. Мы спали тоже недолго. Подкрепились, оделись потеплее и вышли на улицу.

– Мы осмотримся, – сказали мы бабушке.

К утру вьюга стихла, снег покрылся тонкой ледяной корочкой. Дом Фета стоял вдалеке – одинокий, сиротливый.

– Я-не-хочу-туда, – отчеканил Фет. – Я не смогу там быть.

Я достал из кармана листочек с координатами переходов. Мы переглянулись и пошли по заснеженным дорожкам. Прошли мимо дома Фета, и он всего лишь дотронулся рукой до стены.

Издалека мы оглянулись на наши дома.

– Жалко их, – сказал Фет, и я понял, что это он о дедушке с бабушкой.

Да. Их было жалко.

Переход открылся прямо на поле, и мы, забросив вещи подальше, шли вперед по следующему миру. Нам больше не нужны были вещи. Мы решили не брать их. Я стал вспоминать, что в этом мире ночи не наступали – лишь спускались легкие сумерки. Вокруг небольших городков были такие вот поля – с низкими растениями и сухими цветами.

В этом мире я когда-то был первоклассником. Еще не знал Фета.

Было тепло. Мы пинали перекати-поле и смотрели на свои ботинки.

– Помню: гроздья сирени

В садике за окном… –

вдруг сказал Фет.[1]

– Что? – вздрогнул я.

– Это стихотворение, – объяснил Фет. – Мне его мама часто читала. Я с ним всегда лучше засыпал. Прочитать?

– Прочитай, – попросил я.

Фет сощурился, посмотрел на еле заметное солнце и начал сначала:

Помню: гроздья сирени

В садике за окном…

Кот вскочил на колени,

Чашку смахнул хвостом…

В небе сгустились тучки.

Может быть, дождь пойдет.

Из чашки с отбитой ручкой

Бабушкин пью компот.

Кот довольно мурлычет,

Ластится, обормот…

Бабушка Зорьку кличет –

Стадо домой идет.

Запах мокрой сирени,

Теплого молока…

Рыжий кот на коленях.

Мне десять лет пока.

Фет замолчал. Какое-то время мы просто шли. Потом я спросил:

– Это всё, Фет?

– На этом месте я обычно засыпал, – благосклонно объяснил он. – Там еще дальше есть. Дальше мама мне нечасто читала. Подожди. Сейчас вспомню.

Он зажмурился и продолжил:

– Время летит нахально.

Девочки нет давно.

Вместо сирени пальма

Лезет в мое окно.