Книга Пляжный Вавилон - Имоджен Эдвардс-Джонс

Выходя из салона, я думаю, как бы незаметно улизнуть домой, чтобы увидеть Кейт. Сейчас восемь часов вечера, и, откровенно говоря, я бы не прочь выпить бокал вина и посмотреть что-нибудь по телевизору, пусть даже Си-эн-эн. Я уже прощально машу Джерри рукой, когда в салон вбегает Мохаммед.

— Ты немного опоздал, дружище, — спокойно сообщаю я. — Мистер Фахад уже отсыпается на своей вилле.

— Нет-нет, сэр, — взволнованно говорит Мохаммед. Он очень встревожен, его глаза блестят. — Я насчет поселка персонала.

— Что-то случилось?

— У нас там настоящий мятеж. — В голосе Мохаммеда звучит неподдельная паника. А ведь он не из тех, кто склонен к преувеличениям.

— Сколько их?

— Сто — сто пятьдесят. Все местные жители.

— Так, — говорю я, указывая на багги. — Садись.

По пути в поселок Мохаммед рассказывает мне о причинах мятежа. Дела плохи. У нас всегда были проблемы с местными работниками: они знают, что крепко держат нас за одно место. По законодательству, половина нашей рабочей силы должна состоять из местных жителей. И понятно, что кроется за таким законом. Здесь вращается слишком много денег, и государство ищет способ взять свою долю, а заодно обеспечить населению трудоустройство. В этом их нельзя обвинить. Но в итоге получается, что мы зависим от откровенно расслабленных работников, а туземцы держат нас на крючке, поскольку уволить их практически невозможно.

Кроме того, приходится признать, что мы и сами немного жульничаем. В каждой визе, которую выдает правительство, имеется графа «Должность». Власти довольно болезненно относятся к тому, какую работу мы предлагаем местным жителям и какие должности занимают выходцы с Запада. Мы хитрим: многие управляющие работают здесь по визам садовников, а Ингрид из отдела пиара, согласно визе, — официантка. Поэтому нам приходится проявлять осторожность с теми, кого мы увольняем и с кем мы заключаем трудовые договора.

Однако за нынешним бунтом стоит простая история. Один из садовников написал заявление на отпуск сразу после выходных. По-видимому, Дживан сказал ему, что уходить в отпуск не разрешает. Но садовник ослушался, взял пропуск на корабль и поехал гулять с другими садовниками. Тогда Дживан позвонил ему домой и спросил, где тот был. Садовник ответил, что он в отпуске. Дживан уточнил, что не подписывал приказ на отпуск, и предупредил, что если работник не вернется вечером на корабле для персонала, то будет уволен. Туземец и не подумал возвращаться, а на другие звонки даже не отвечал. Вернулся прогульщик только сегодня вечером, неделю спустя. Правила для персонала гласят: если работник отсутствует более шести дней подряд, его ждет незамедлительное увольнение. Но садовник отказывается уходить с работы, и сейчас его поддерживают около ста пятидесяти человек. Бунтарь разошелся не на шутку, подстрекает остальных туземцев, просит их выступить в его поддержку.

Как же от всего этого тошнит! Особенно после двух дней, прожитых без возможности принять душ. Да еще дождь зарядил некстати. Хуже всего, что уже стемнело и на часах двадцать минут девятого. Ситуация может легко выйти из-под контроля.

Когда я появляюсь на месте событий, местные работники толпятся около баскетбольного щита, поочередно забрасывая мяч в корзину. К счастью, кто-то догадался включить аварийное освещение, и я могу разглядеть их лица. На некоторых из них написана откровенная скука, на других — живой интерес к неординарной ситуации.

— Добрый вечер всем! — начинаю я, как какая-нибудь рок-звезда, у которой концерт на стадионе «Уэмбли».

Моя цель — быстро завладеть их вниманием, выявить главаря и заставить бунтарей разойтись. Нам запрещено применять физическую силу по отношению к персоналу; мое единственное преимущество сейчас — вера в себя и моя должность. Необходимо, сохранив при этом лицо, увести главных смутьянов подальше от толпы и поговорить с ними наедине, чтобы они могли уступить моим требованиям. Элементарная психология.

Я приказываю Мохаммеду найти прогульщика и доставить его ко мне в столовую. Для моральной поддержки гуляка приходит вместе с коллегой-садовником. Уже внутри я предлагаю Мохаммеду охранять дверь. Будем надеяться, что отсутствие разборки при всех наскучит остальным и толпа рассеется. Занятно, совсем недавно ночью я беспокоился, как бы не возникла подобная ситуация. На острове обстановка может очень быстро выйти из-под контроля, а управленческий персонал слишком малочисленный.

Как только за главарем закрывается дверь, ее тут же выбивают с улицы. Уж не знаю, кто был зачинщиком, но начинается массовая потасовка: местные дерутся с местными. Смутьяны в столовой орут на меня, требуя, чтобы их выпустили. Я не поддаюсь давлению. Преграждаю доступ к двери, как будто от этого зависят моя жизнь и работа. Собственно, это и впрямь так. Если парни выберутся, это заведет толпу еще больше и потасовке не будет конца и края. У меня аж задница, вспотела от напряжения. Сердце бешено колотится в груди, а два парня орут на меня, ухитряясь еще пинать мебель. Полагаю, что я до сих пор невредим только потому, что я управляющий — большое начальство.

А на улице продолжается драка. В окно вижу наиболее активных участников — шесть человек. Все другие испарились. Мохаммед орет, охрана свистит и машет палками. Я слышу крики Бена. Он тоже явился, чтобы оказаться в гуще событий.

И вдруг, так же неожиданно, как началась потасовка, так же быстро она и закончилась. Главные нарушители спокойствия оказались в руках людей Мохаммеда. У наших сил безопасности нет официального разрешения арестовывать людей, но задержанные сейчас забияки уж точно вылетят с острова пробкой. Когда они нанесли первый удар, их контракты тотчас же перестали действовать. Меня эти хулиганы больше не волнуют. Во мне и так бурлит адреналин. Главное теперь — выселить шестерых драчунов и двоих главарей из поселка и успеть отправить их с острова до восхода солнца. Иначе может возникнуть настоящий мятеж. Не стоит и говорить, сколько недовольной публики скопилось сейчас в наших шестиместных комнатах.

Мохаммед предлагает немедленно погрузить задержанных на паром и выдворить их с острова, однако те как один энергично протестуют, отказываясь уезжать так быстро. Двое заводят речь о том, что требуется время на сбор вещей. А один даже заявляет, что ему нужно одолжить сумку.

Бен смотрит на меня и качает головой.

— Чем скорее эти парни уберутся с острова, тем лучше, — говорит он.

Ради общего спокойствия я приказываю увести бунтарей из поселка. Мохаммед и несколько ребят из службы безопасности упакуют вещи изгнанников, а остальные сотрудники проводят их к пристани. К моему удивлению, виновники смуты соглашаются. Полагаю, самые умные из них поняли, что не в силах уже что-либо исправить и, если они не будут вести себя мирно, мне придется привлечь полицию с материка. А в таком случае история может для них окончиться весьма печально.

Мы передвигаемся по острову в кромешном тьме, как будто разведчики в дешевом фильме про войну. Бен идет впереди, я — ближе к пленникам, а охрана окружает нас плотным кольцом.