Книга Самое время для новой жизни - Джонатан Троппер

По молчаливому согласию мы решили не сообщать Элисон, что творится в комнате. Утреннее светопреставление она наблюдала, как и все мы, и, я думаю, представляла себе масштабы бедствия, но свидетельства очевидцев все равно могли ее расстроить.

– Как он? – спросила Элисон, когда мы вернулись в логово похитителей. Она свернулась калачиком в углу большого бордового дивана и маленькими глоточками пила из кружки горячий сидр. На огромном кожаном диване Элисон, одетая в футболку и леггинсы, казалась совсем девочкой. Мне захотелось взять ее – маленький живой комочек – и обнять. Вместо этого я отпил сидра из ее кружки и сел рядом на пол.

– Спит, – ответила Линдси. – Если повезет, проспит до утра.

– Хорошо, – сказала Элисон тихо и крепко обхватила пальцами горячую кружку, будто пытаясь согреться. – Посмотрим, что на “Эйч-Би-О”?

Я взял пульт со стеклянного чайного столика, нажал на кнопку. И вот он, Джек, с бутафорской окровавленной раной на переносице, взобравшись на багажный транспортер в переполненном аэропорту, стреляет из пистолета – первые сцены “Западни”, безнадежно средненького, но весьма кассового фильма, в котором Джек снялся после сумасшедшего успеха “Голубого ангела”. Двое злодеев бегут вниз по лестнице, двое других – вверх. Джек стремглав бросается в погоню, перемахивает через груду чемоданов, мчится, расталкивая массовку. Останавливается на мгновение, чтобы поднять сбитую с ног девчушку, подает ей оброненную куклу, сверкает широкой белозубой улыбкой: “Вот, держи”. Разворачивается и продолжает погоню, несется вверх по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки.

– Тогда на съемках он повредил колено, – проговорила Элисон монотонно, как зачарованная глядя на экран. – Настоял, что в кадре сам будет спрыгивать с транспортера, подвернул ногу и неделю лечился, пришлось даже приостановить съемки.

– Помню, – сказал я, – Джек всегда уважал Джеки Чана, потому что тот сам выполнял свои трюки.

– Харрисон Форд тоже, кажется, что-то повредил, снимаясь в “Беглеце”? – спросила Линдси.

– Ага. Спрыгнул с автобуса вроде бы и получил травму, – подтвердил я.

– Ну-ка, от Харрисона Форда до Джека Шоу за четыре фильма. Не считая того, где они вместе играли, – предложила Линдси.

– Легко, – ответила Элисон. – Харрисон Форд снимался с Энн Арчер в “Играх патриотов”, Энн Арчер – с Майклом Дугласом в “Роковом влечении”, Майкл Дуглас – с Энди Гарсиа в “Черном дожде”, а Энди Гарсиа – в “Голубом ангеле” с Джеком.

– Здорово, – похвалила Линдси. – Но я могу за три.

– Валяй.

– Харрисон Форд с Джеймсом Эрлом Джонсом в “Играх патриотов”.

– И “Звездных войнах”, – вставил я.

– Точно, – согласилась Линдси, – Джеймс Эрл Джонс с Эриком Робертсом в “Лучших из лучших”, а Эрик Робертс снимался в “Западне”.

– От Джулии Робертс до Джека за три фильма, – задал задачку я.

– Это уж совсем для дилетантов, – сказала Линдси. – Джулия Робертс с Джоном Малковичем в “Мэри Райли”…

И пошло-поехало. Мы засиделись до позднего вечера: играли, болтали, предавались воспоминаниям, прихлебывали горячий сидр, и успокаивающее сине-зеленое свечение телеэкрана согревало нас будто горящий камин. С пола я переместился к Линдси и Элисон на мягкий диван, и скоро мы трое вперемешку с разбросанными подушками, под толстым вязаным пледом, который нашелся рядом в корзине, представляли собой нечто бесформенное. Запах кожаной диванной обивки смешивался с ароматами сидра и женского шампуня. Я закрыл глаза, откинулся на спинку, впитывая мирные запахи и звуки, окружавшие меня, и впервые за долгие годы почувствовал, как время наконец, пусть ненадолго, замедлило бег. И вот мы принялись клевать носом, но подниматься в спальню никому не хотелось, мы прижались теснее друг к дружке под одеялом, как трое новорожденных щенков, чувствуя себя в тепле и безопасности от близости другого. Уже много месяцев мне не спалось так сладко.

Глава 18

На следующий день я проснулся “с раннего ранья”, как мы говорили в студенческие времена, отделился от спящих Линдси и Элисон, натянул куртку, найденную в прихожей, спустился к озеру. На подъездной аллее позади BMW красовался новенький “форд-таурус” оттенка электрик (авто таких кричащих цветов бывают, наверное, только в прокате). Чак сидел у берега, на деревянной скамейке рядом с пристанью Шоллингов, курил.

– Привет, – сказал я.

– Привет.

– Ты что тут делаешь?

– В мыслях блуждаю.

– Да уж, территория незнакомая.

– Ха-ха.

– Когда вернулся?

– Часа в два или около того.

– Мы не слышали, как ты вошел.

– Знаю. Я за вами подсмотрел, – Чак заговорщицки ухмыльнулся мне, выпустив струю бело-серого дыма. – Неплохо, чувачок. Сразу с двумя, ты подумай. Гигант.

– Нос у тебя получше выглядит.

– Да, – Чак рассеянно потер переносицу. – Вправили. Один знакомый ортопед.

– А жаль. Он так выгодно скрывал твое лицо.

– Очень мило.

Над дальним краем озера вставало солнце – туманный, призрачный шар – и бросало оранжевый отсвет на окрестную синь. От воды неспешно поднимался туман и, казалось, приглушал все звуки, кроме громогласной отрыжки лягушки-быка. Интересно, подумал я, что делают лягушки зимой? Впадают в спячку? Умирают?

Тут над головой зашумело, засвистело, мы взглянули вверх: стая диких гусей – штук пятнадцать – заходила на посадку. Двигаясь синхронно, они облетели озеро и у противоположного берега спланировали на воду, выставив вперед перепончатые лапы, как шасси. Мгновенно в только что неподвижном озере закипела жизнь. Мы с Чаком смотрели во все глаза.

– Потрясающее зрелище, – Чак затушил сигарету. – Того и гляди за кадром раздастся голос британского диктора, который расскажет нам о миграциях белолобого гуся.

Я улыбнулся:

– Для нас, похоже, природа хороша тем, что ее тоже показывают по телевизору.

Позади хлопнула дверь – не наша, соседская. Обернувшись, мы увидели парнишку лет восьми, он спускался к воде, а за ним по пятам бежал большой золотистый ретривер. Мальчуган был худенький, в красно-черной клетчатой рубашке, со светлыми волосами, недавно остриженными и немытыми. Он чуть помедлил в нерешительности, заметив нас, потом накинул собаке на шею поводок и продолжил свой путь.

– Здравствуйте, – он приблизился к нашей скамейке.

– Привет, – ответил я, а Чак помахал рукой.

– Вы живете в доме Шоллингов?

– Да, мы друзья Элисон. Я Бен, а это Чак.

– Ага, – парнишка поскреб псу шею.

– А тебя как зовут? – спросил я.

– Джереми.

Ретривер подошел, обнюхал нас, я почесал ему грудь, чтобы подружиться.