Книга Коктейль для Барби - Штеффи фон Вольф

— Нет, Каро, ты же на диете. Съешь яблочко или что-нибудь такое.

— Не хочу я яблочко, — сердито отвечаю я. — Лучше шоколада, и, причем немедленно!

— Нет. — Феликс делает кислую мину. — Сильвестр же сказал, чтобы я следил за твоим рационом! И чтобы никаких сладостей. А то все подумают, что у нас не ведущая, а бомбовоз.

Ну, все: сейчас я просто закрою за собой дверь, поеду на такси в аэропорт или на вокзал, вернусь во Франкфурт. И чтоб я еще раз произнесла название «Строуберри Интертейнмент»! А когда я приеду домой, отправлюсь в кондитерскую и накуплю себе пирожных с кусочками миндаля, много-много пачек печенья, и уже никто не сможет мне этого запретить. Потом буду сидеть в ресторане, и наворачивать огромными порциями любимые лакомства. И пусть я буду выглядеть как Марианна Зегебрехт, но ведь она всем нравилась, все так сопереживали этой пышечке в фильме «Страх съедает душу». Или это было в «Сладкой малышке»? Но факт остается фактом, Феликс никогда больше не сможет приказывать мне, что есть, а что не есть. Это уж точно. Я поворачиваюсь к нему и говорю:

— Ну, хорошо, тогда я прямо в столовую, поем там каких-нибудь сырых овощей. — Если я что надумала, то сразу приступаю к исполнению моего плана.

Феликс благосклонно кивает. В столовой я сначала убеждаюсь, что посетителей не снимают на скрытую камеру, потом быстро покупаю любимую высококалорийную пищу и, никем не замеченная, съедаю ее. После меня начинает мучить совесть.

Феликс ждет меня в редакции. Якобы Сильвестр куда-то подевался, и мы должны обсудить первую передачу. И чего все куда-то торопятся, бегут? Почему все ведут себя так, словно вот-вот начнется бомбовая атака и нужно спасать то, что еще можно спасти? Почему нельзя спокойно взяться за дело? Ну, хорошо, на нашем радио тоже иногда кутерьма, но меня просто бесит это наигранное рвение, с которым некоторые выполняют свою работу. Я хочу домой. Хочу к друзьям и коллегам. Хочу к Мариусу. Даже если сейчас он как-то странно себя ведет. Я хочу пить пиво в нашем клубе или в «Шорше» и слушать, как причитает Маузи или как Рихард с воодушевлением рассказывает о ремонте какого-то старого покосившегося дома на восемь семей. Я сейчас расплачусь, только этого еще не хватало. Ненавижу Берлин. Но придется торчать в этом городе, потому что я подписала контракт, будь он трижды неладен, и завтра у нас первые съемки. И «начнем с того, что» надо готовиться к шоу.

Феликс приходит с кучей бумаг. Будут три гостя, а в качестве эксперта приглашена одна женщина-психолог. Ее зовут Марта Гифей-Рипс, и она великолепно разбирается в проблемах семьи и брака. Почему у всех учителей, политиков и психологов двойные имена? Может, так солидней?

Гости студии: номер один — делопроизводительница из Равенсбурга, которая называет себя женщиной-шипучкой. У нее луженый желудок и такая грубая кожа, что в свободное от работы время она устраивает шоу на пешеходных зонах, выпивая соляную кислоту на глазах изумленной публики и брызгая ей себе в лицо. По сценарию она должна продемонстрировать зрителям свое умение. О господи! Надеюсь, она случайно не попадет кислотой в меня.

Номер два — супружеская пара. Муж — немец, жена — тайка, и он очень этому рад, потому что женщина беспрекословно ему подчиняется. Муж и не хочет, чтобы она учила немецкий. Когда к нему приходят гости, жена должна прислуживать им, а в остальное время сидеть на полу в дальнем углу комнаты. И якобы тайка не видит в этом ничего плохого. Да и как она может хоть что-то сказать, не зная немецкого. Встречи с этим человеком я ожидаю с большим нетерпением. Уж я-то позабочусь о том, чтобы развод стал делом, решенным уже во время эфира.

Номер три — мужчина, который говорит, что уже более двадцати лет обходится в жизни всего тремя словами. Этот человек никогда не будет моим другом. Я спрашиваю себя, как проходила предварительная беседа. Привет. Да. Нет. Не знаю. Но это уже пять слов. У меня урчит в животе, но ведь съесть ничего нельзя. Я приношу себе кофе и сажусь, чтобы прочитать длиннющий сценарий завтрашнего шоу. Феликс заходит ко мне через каждые две минуты и спрашивает, не нужно ли мне чего. Но мне ничего не нужно. А меньше всего мне нужна его болтовня.

Мне звонит Геро. Он сидит вместе с Томом и Рихардом в «Шорше», и с минуты на минуту должны прийти остальные. Они проведут приятный вечер, а я буду идти по Берлину в проливной дождь, пока наконец-то не окажусь в этом долбаном отеле, промокнув насквозь, и потом лягу на огромную кровать «люкс» и буду смотреть какой-нибудь тупой фильм и так и засну, одна, совсем одна.

Примерно в семь вечера я заканчиваю чтение сценария. Осталось только подписать бумагу, в которой я обязуюсь ничего не есть после семи часов. Феликс дает мне еще массу разного чтива и советы, как правильно смотреть в камеру, чтобы не выглядеть отвратно.

Вот я стою одна-одинешенька на улице, и действительно идет дождь. В отчаянии звоню Мариусу, но у него просто включена голосовая почта. Дома тоже слышу свой собственный голос в автоответчике. Где он? Или Мариус пользуется моим отсутствием, чтобы тут же найти другую? И потом он скажет в один прекрасный момент, что я не его настоящая любовь, соберет мои чемоданы и выставит их за дверь со словами: «Если тебе будут приходить письма, я перешлю их на твой новый адрес. Но, Каро, мы ведь останемся друзьями?» И потом я, и без того уже униженная, встречу его в компании супермоделей Элль Макферсон или Наоми Кэмбелл на каком-нибудь банкете, и он еще захочет представить мне их. А дальше, дальше…

— Вы что? Совсем того?! Я испуганно смотрю по сторонам и вдруг понимаю, что я стою посреди улицы и что меня чуть не переехали сразу несколько машин. Ну, я даю! Полная отключка!

В моем номере среди прочего я нахожу меню с бесконечным перечнем блюд. Филе из говядины с соусом «Рокфор» и овощи со сметаной. Подливка из лисичек. Подливка баварская. Свекла под ванильным соусом. Но я не могу себе ничего заказать (диета!!!). Я креплюсь и решаю принять ванну, уже хотя бы потому, что ванна огромных размеров, где-то с лягушатник в нашем закрытом бассейне в Ватцельборне. Кроме того, соль для ванны такая ароматная. Как здорово, здесь почти можно плавать. Добавлю-ка я еще соли. Гулять так, гулять. Релаксация по полной программе. Я только немного подремлю, а потом, а потом…

Мне снится ток-шоу. Оно имеет большой успех. Масса народу пытается пробиться поближе к сцене, чтобы взять автограф или сфотографировать меня. Все кричат: «Хэллоу, хэллоу!!!» Но я ведь не могу все делать одновременно — и приветствовать фанатов, и раздавать автографы. Кто-то трясет меня за плечи. Я открываю глаза и вижу лица каких-то людей, только лица, без рук, без ног и всего остального. Они смотрят на меня как-то враждебно. И вокруг них только пена, белая пена. Может, сейчас мода такая?

Потом я, наконец, соображаю, что все еще лежу в ванне. Пожалуй, я немного переборщила с солью. Если бы я прочитала то, что мелким шрифтом было написано на упаковке, то знала бы, что нельзя бросать в воду так много соли. И поэтому, пока я спала, пена была уже не только в ванне, но и в спальне. Но и на этом все не закончилось. Пена нашла и другие лазейки: через окна и двери она просочилась наружу и покрыла с головы до ног одну ливанскую супружескую пару, выходившую из лифта.