Книга Коктейль для Барби - Штеффи фон Вольф

— От имени «Строуберри Интертейнмент» я сердечно приветствую всех присутствующих и сегодня имею честь представить вам мое открытие года, женщину, с которой все время происходят самые невероятные вещи, и она просто идеально подходит на роль ведущей ток-шоу. Теперь можете задавать свои вопросы.

Первый журналист представляется и спрашивает, что я думаю о Берлине. Я сразу вспоминаю фильм «Римские каникулы». Одри Хепберн и Грегори Пек с головой окунулись в ночную жизнь Рима, оба были безумно влюблены друг в друга, но в последнюю минуту Одри все-таки вспомнила что она принцесса и что у нее есть определенные обязанности. Перед самым отъездом проходила пресс-конференция, и там она увидела Грегори в последний раз. Кто-то спросил, какой из виденных ею городов понравился ей больше всего, и она сказала со слезами на глазах: «Рим, Рим — самый красивый город на всем белом свете». В этом месте все женщины начинали рыдать. И я, конечно, тоже. Громче всех. В любом случае, я отвечаю, что Берлин очень милый город, особенно мне нравится «Колизей». Тут раздается дружный смех. Сильвестр и Феликс тоже хохочут. Как-то все странно. Кто-то незаметно толкает меня в бок. Это Феликс. Я бросаю на него сердитый взгляд. Он шепчет мне: «Так держать!» Что он хочет этим сказать?

Второй журналист представляется и спрашивает, как так получилось, что мне вдруг ни с того ни сего предложили вести ток-шоу.

— Представьте себе: судьба забрасывает вас на необитаемый остров. А потом в один прекрасный день вы стоите нагишом на пляже, к вам подходят двое мужчин, которые по чистой случайности ловили скатов именно в тех краях. И тут вам просто из сострадания предлагают вести ток-шоу.

Всем снова, кажется, что я хорошо сострила. Сильвестр вне себя от восторга.

Тут какая-то женщина тянет руку.

— Да, говорите! — обращается к ней Сильвестр.

— Скажите, пожалуйста, госпожа Шатц, в газетах пишут, что вам ничего не стоит придумать какой-нибудь каламбур и что особенно хорошо удаются экспромты.

О-о! Что я говорила? Никогда нельзя лгать, а тем более в печати. А то получится, как в рекламных проспектах туристического бюро. Пишут «номер с видом на море», а оказывается, что на стене фотообои с изображением Тихого океана.

— Ну и что же?

Неужели это я такое говорю?

Женщина самодовольно улыбается:

— Я потому спрашиваю, что у меня тут есть одно письмо, вот только, к сожалению, без подписи.

Сердце у меня бьется как у зайца. Сейчас всплывет вся история с бутербродами. Или как я в студенческие годы украла ручку из одной фирмы.

— Ну и что же там написано? — спрашиваю я.

Я вообще в своем уме, что я такое несу?

— Вам действительно это интересно? — говорит миссис. — Я знаю что-то, чего не знаете вы.

— Э-э… нет, — быстро реагирую я, чтобы предотвратить самое страшное.

— Но я все-таки прочту, — говорит эта женщина и разворачивает какой-то листок бумаги. Ну, все: мне крышка.

— Госпожа Шатц уверенная в себе женщина? Да это же смешно. Стоит кому-нибудь сказать про ее лишний вес и жирную задницу…

Перешептывание в зале, по временам хихиканье.

Роланд Дункель. Кто же еще мог это сделать!!! Надо немедленно отправляться в Гамбург, от Берлина до Гамбурга меньше двух часов. И сразу в издательство этого странного морского журнала. Вахтеру придется несладко, если он вздумает преградить мне дорогу. Потом я влечу в кабинет господина Дункеля, что есть силы начну его душить, а еще тюкну монитором по башке, и когда он потеряет сознание, потащу его в моторную лодку. Да, мне нужна именно моторная лодка, потому что парусником я управлять точно не смогу. Когда мы отплывем на достаточное расстояние, я ее утоплю. Но сначала я привяжу ему к рукам и ногам тяжелые камни. А я? Что же будет со мной, когда лодка пойдет ко дну? Нужно прихватить с собой шлюпку. Да, так я и сделаю.

Я встаю.

Сильвестр тянет меня вниз. Он откашливается.

— Ничего удивительного, завистники есть у всех, тем более у знаменитостей.

— Возможно, — говорит журналистка, цинично улыбаясь. — Но факт ведь интересный. Вы что скажете, госпожа Шатц?

Я ужасно смущаюсь:

— И… и что же? — только и могу сказать я.

— Но ведь в этих слухах есть доля правды? Как человек может вести ток-шоу, если он не в состоянии даже отразить наступление?

Понятия не имею, как мне поступить в подобной ситуации. Такого я, конечно, не могу сказать.

— Я так думаю: пусть все идет своим чередом, посмотрите несколько выпусков моей программы, тогда сможете составить свое личное мнение.

Во всяком случае, голос звучал уверенно. Но мне все равно очень стыдно.

Сильвестр объявляет журналистам, что это был последний вопрос относительно моей личной жизни.

— А теперь давайте перейдем непосредственно к новому шоу.

Феликс рассказывает о новом проекте. Журналисты как-то сразу приуныли. Видно, они расстроены, что моя жирная задница больше не будет предметом дискуссии. Как бы там ни было, им приходится подчиниться существующему регламенту.

Через полчаса пресс-конференция заканчивается. Мы идем в зал заседаний.

— Для первого раза неплохо, — говорит Феликс. — Но кто написал это странное письмо?

— А ты что, не понял? — отвечаю я сердито.

— Не заводись, — говорит оскорбленный Феликс. — Кто бы это мог быть? Мне надо подумать.

— Мне тоже надо подумать, — говорю я. — И именно потому, что я знаю, кто это написал.

— Кто? — в один голос спрашивают Сильвестр и Феликс.

— Кто-кто, ваш замечательный друг Роланд Дункель! — говорю я в бешенстве.

— Роланд никогда бы такого не сделал! — говорит Сильвестр, уверенный в своей правоте. — Он такой галантный мужчина.

— Это же очевидно! — кричу я в ярости. — Мерзкий тип!

— Да хватит обвинять его во всех смертных грехах, — говорит Сильвестр. — Я готов поручиться, что он здесь ни при чем.

— Ты даже не представляешь, через, сколько унижений мне пришлось пройти. — Я начинаю плакать. — Сколько раз он меня оскорблял, вы просто этого не видели, он меня даже на яхту не пустил, заставил плыть самой. Чего стоят одни его постоянные нападки!

Сильвестр ударяет кулаком по столу:

— Ты преувеличиваешь, Каролин. Я знаю Роланда уже целую вечность, он самый отзывчивый из всех известных мне людей.

Меня здесь никто не слышит. Возмутительно! Я разворачиваюсь и ухожу. Феликс бежит за мной следом.

— Ну, зачем ты так? Я тоже знаю Роланда. Он хороший малый.

Я больше не пытаюсь их переубедить. Хочу съесть чего-нибудь сладенького. На мое счастье, тут рядом автомат со всякими вкусностями. Феликс останавливает меня.