Книга Величья нашего заря. Том 2. Пусть консулы будут бдительны - Василий Звягинцев

Кроме политической составляющей и перспектив на будущее России как таковой и отдельных её граждан, в том числе нынешней «элиты» и «хозяев жизни», обсуждали марки и качество техники, обмундирование и вооружение у патрульных спецназовцев. Тут все понимали, что никакие это не «вованы»[84]и не ОМОН. Спорили только о конкретной принадлежности бойцов. Как говорится, русские мужики служат в армии два года, а разговоров об этом им на всю жизнь хватает. Здесь люди собрались в массе своей незнакомые, и каждый стремился блеснуть познаниями и собственным видением геополитических проблем. Некая аналогия с «пикейными жилетами» из «Золотого телёнка». И ничего в этом смешного нет. По нынешним временам военные сборы запасных не проводятся, и бывшим бойцам негде (кроме дней десантника и пограничника) даже и пообщаться, не говоря, чтобы подержать в руках автомат или кому что по ВУСу[85]положено.

Лютенс тоже достал сигарету, присоединился к народу.

На самом деле жизнь агентурного разведчика, ориентированного на эффективную работу в тылу врага, весьма и весьма нелегка. Учиться и поддерживать форму нужно фактически круглосуточно. Мало знать язык, даже и в абсолютном совершенстве, на уровне хорошо образованного «носителя». Нужно прочесть все книги, пересмотреть все фильмы, которые должен был читать и видеть изображаемый персонаж в «стране пребывания». Поскольку сельских алкашей с тремя классами шпионы обычно не имитируют, приходится помнить анекдоты, имевшие хождение «от Ромула до наших дней», мгновенно и правильно реагировать даже и на намёки, на произвольно выдранные, зачастую искажённые цитаты. И по нескольким ремёслам и профессиям, свойственным человеку с конкретной легендой, уметь поддержать разговор на достойном уровне. И ещё владеть всей повседневной бытовой информацией, вплоть до слухов и баек годичной, месячной и недельной давности.

Иначе в лучшем случае сочтут трепачом и неадекватным человеком, в худшем – сделают выводы и сообщат «куда следует». Так, по крайней мере, учили в Лэнгли Лютенса и ему подобных, несмотря на царившую в России эпоху всеобщего «пофигизма». Пофигизм, конечно, имел место, но и вековечная привычка к бытовой бдительности у людей никуда не делась.

Поэтому Юлиан Семёнов и придумал своему Штирлицу довольно специфическую биографию, а «зафронтовой» разведчик вроде книжного, а не настоящего Николая Кузнецова был бы разоблачён в ближайший час общения с любым немецким солдатом или офицером. И никакого гестапо или СД не надо – не среагировал мгновенно и правильно на какую-нибудь жаргонную фразу, не понял всем известной идиомы – и «вот всё об этом человеке». Диверсанты Скорцени, переодетые в американскую форму в сорок пятом в Арденнах, хорошо знающие «бытовой английский», сплошняком палились, когда на заправках требовали «петроль», а не «гэс». Это если месяц-другой изображать челюстно-лицевое ранение и изъясняться исключительно жестами, тогда что-то для будущей роли можно усвоить…

Лютенс в этом смысле был из лучших. Он действительно прочитывал (или хотя бы просматривал) по несколько русских книг и журналов ежедневно (вроде Сталина, если верить тому, что пишет о нём в своих мемуарах К. Симонов[86]). Несколько лет жил в столицах бывших советских республик, не пытаясь выдавать себя за русского из России, просто за иностранца, хорошо знающего язык и стремящегося его усовершенствовать.

Он даже постиг такую тонкость – в каком случае человек может допускать лексические, семантические, фактологические ошибки, и это не вызовет никаких последствий, а в каких такая же вроде бы ошибка-оговорка может вызвать подозрения с далеко идущими последствиями.

Самое интересное – его нынешняя должность совсем не требовала такого «глубокого погружения». Обычному агенту под посольской «крышей» умения понимать язык на слух и без грубых ошибок на нём изъясняться было вполне достаточно. Так что Лерой Лютенс занимался как бы «искусством для искусства», или – своеобразным экстремальным спортом. Кому из нормальных людей действительно нужно забираться на Эверест или пересекать на вёсельной шлюпке Тихий океан? А ведь делают это тысячи людей, и постоянно.

Зато теперь Лютенс был уверен, что, как выражаются русские, «в случае чего» он спокойно может натурализоваться в этой стране, даже занять достаточно высокий пост в организации или фирме, не слишком интересующейся всей подноготной своих сотрудников. Кто его знает – а вдруг и пригодится…

Мужчины рядом с ним говорили все сразу и о разном, друг с другом и просто в пространство. Но тем и полезно участвовать в подобных стихийных сборищах, что невзначай можно услышать совершенно неожиданные вещи. Вот как сейчас…

– ГРУ это, зуб даю. Мы с грушниками в первую чеченскую плотно взаимодействовали, я их где хочешь отличу…

– Да чё ты гонишь, чё гонишь? Никаким краем не ГРУ, те совсем по-другому держатся. Это, похоже, из кавказских горных бригад контрактники, видишь какие береты… Этих бригад всего две, их совсем недавно сформировали…

Береты и вправду были необычные, светло-шоколадного цвета, с круглой кокардой спереди и трёхцветным шевроном справа. Такие же шевроны и на рукавах. Жалко, далеко от тротуара до середины проспекта, подробно не разглядишь.

– Чего зря языком молоть, – ни к кому специально не обращаясь, сказал плотный мужик лет сорока, под стать Лютенсу, только не рыжий с бледным веснушчатым лицом, как разведчик, а загорелый шатен. Заметно было, что он не совсем из гражданских – то ли недавний отставник уровня прапорщик-мичман, то ли работает в каких-то полувоенных структурах. Очень характерны эти особого рода подтянутость, экономно-координированные движения и спокойно-уверенный взгляд.

С такими людьми хорошо дружить, по этой же причине они вызывали у цэрэушника естественное опасение и настороженность. Из-за того, что с ними нельзя расслабляться. Народ наблюдательный и себе на уме. Скажешь или сделаешь что-то не то – сразу заметят, а как среагируют – бог весть.

– Никаких таких штатных войск у нас до прошлой недели точно не было. Это я гарантирую, – уверенным, не предполагающим возражений голосом говорил мужик, дымя чем-то без фильтра, но не «Примой». Скорее «Лаки страйк» или «Кэмелом». – Или где-то очень хорошо прятались, или заново сформированы. Я слышал, будто на юге, в Ставрополе, совсем новую армию по штатам военного времени разворачивают, может, оттуда. Из казаков преимущественно, с прежними правами и казачьими воинскими званиями.