Книга Алый как кровь - Салла Симукка

Он знал, что о вечеринке нельзя пикнуть ни слова. Люди Белого Медведя прикончат теленка. И не только теленка, но и его семью, родню, близких, друзей. Все это знали. Никто не хотел быть печальным примером.

Терхо увидел молодую девушку, переодетую Белоснежкой. В ней было что-то очень знакомое. Разве у Элизы нет такого же платья? Хм, очевидно платье очень популярно, а не уникально, как давал понять тогда продавец. Вот доказательство того, что за деньги можно получить лишь то, что тебе кажется.

Нет, за деньги можно многое получить. Можно улучшить жизнь. Поэтому он здесь.

Если комнаты первого этажа воплощали прекрасный зачарованный мир сказок, то на втором этаже жили жестокие кошмары. Деревья, которые ветвями, как руками, хватали прохожих. Кикиморы болотные, которые заманивают в топкий омут своими песнями. Сны, из которых не пробудит поцелуй принца.

Одна комната была черной, и в ней царила иллюзия залетевших туда воронов, которые угрожающе каркали. Белоснежка хотела инстинктивно сгорбиться, чтобы воображаемые когти не вцепились ей в волосы.

В комнате находились двое одетых в черное официанта, которые несли серебряные блюда. На блюдах были снифтеры, наполненные черным напитком. Официанты беседовали о чем-то тихими голосами. Белоснежка хотела послушать, о чем они говорят, поэтому подошла ближе, делая вид, что хочет взять напиток.

— Где Белый Медведь? — спросил один из официантов.

— Разве ты не слышал, что он придет только в двенадцать?

— Он? Думаешь, что…

Первый официант осторожно посмотрел на второго и протянул Белоснежке серебряное блюдо. Белоснежка взяла снифтер и улыбнулась, затем повернулась спиной.

— Безапелляционное постановление Белого Медведя, чтобы о нем не говорили «он», — прошептал первый второму.

Белоснежка наклонила бокал так, что напиток потек по ее губам, и задумалась над тем, что услышала. Она взглянула на огромные богато украшенные весящие на стене часы. Еще почти три часа.

Второй части диалога она не поняла. Почему не называть Белого Медведя словом «он»? Необычно. Это наверняка выяснится в полночь.

Судя по празднику, Белый Медведь представляется еще более странным экземпляром, чем раньше. Он тратит баснословные деньги на нереальные декорации — всего лишь на вечер и ночь. Большая часть гостей вряд ли оценит роскошь комнат. Им важнее всего, что выпивки хватает, а женщины красивые и готовые к флирту. И не только к нему.

Свиньи в смокингах. Как будто костюм за тысячи евро и часы за десятки тысяч евро способны сделать прием культурным. Суть в том, чтобы вести себя так, как хочется. Если есть деньги, то нет правил. Если нет правил, ты король.

Белоснежку вдруг затошнило. Ей хотелось домой. Хотелось вытащить ноги из туфель на каблуках и сунуть их в вязанные бабушкой носки. Она даже сварила бы себе чаю, хотя и считала чай бессмысленным теплым пойлом. Белоснежка почувствовала бы себя уютно и спокойно. Ей пришли на ум бабушкины обои с розочками, ее теплые руки, которые заплетали ее волосы в косы.

Белоснежка осторожно облизала губы. Водка с «Салмяки», так она и думала. Остро-соленый вкус ослабил тошноту.

Помни, на самом деле здесь не ты. Этот персонаж — не ты. Кто-то другой гуляет по комнатам в белых туфельках и красном платье. Здесь ничто тебя не касается.

Белоснежка выпрямила спину. Она здесь не для того, чтобы развлекаться. У нее есть дело.

22.

Наталье не было холодно. Она была мертва уже 128 часов. 128 часов — это до смешного короткое время для живого человека. Для мертвого оно еще короче. Наталья прожила двадцать лет, три месяца и два дня. Она умирала бы бесконечно долго. По сравнению с бесконечностью 128 часов — это почти ничто.

Если бы Наталья еще была жива, хотела бы она вернуться в то мгновение, когда Борис Соколов предложил ей сотрудничество? Наталья встретилась с ним пару раз через ее тогдашнего бойфренда и наркодилера Дмитрия, и поняла, что Борис в этом бизнесе большая шишка. Конечно, не босс всех боссов, но все же босс. Мужчина, у которого есть влияние. Соколов пригласил Наталью в команду. Ему как раз нужна была представительно выглядящая женщина, мозги которой не затуманены алкоголем или наркотиками.

Хотела бы она изменить выбор? Если бы она не дала положительный ответ Борису, то никогда не приехала бы в Финляндию, никогда не встретила бы Терхо, никогда не пыталась бы сбежать с деньгами, никогда не получила бы пулю-убийцу. Она не лежала бы мертвой на морозе в восемнадцать градусов, с глазами, уставившимися во тьму, с синими губами щелочкой, как будто шепчущими что-то.

Если бы Наталья знала все это, конечно, она отказалась бы. Но тогда она знала только то, что не хочет растить дочь в квартире, в углах которой воняет плесенью и сквозь картонные стены которой слышны шумные ссоры и примирения соседей. Поэтому она и согласилась. В ту же неделю Борис организовал Наталье, маме и Ольге лучшее жилье.

Прошел год. Наталья снабжала наркотиками молодых, богатых и красивых москвичей, и сама чувствовала себя такой же, как они. Молодой, богатой и красивой.

Жизнь могла бы быть прекрасной. Стоящей. На Наталья успела еще в девятнадцать лет выучить, что если все кажется замечательно, что-то обязательно это испортит. В тот раз это был какой-то приказ ехать в Финляндию с Борисом, последить за финским бизнесом. Она представила себе Хельсинки, откуда относительно легко попасть домой. Но вместо этого ей надо было ехать в Тампере, который на первый взгляд показался ей жалким и маленьким. Соколов прожил полжизни в Москве, еще полжизни — в Тампере, но он окончательно переехал в Финляндию.

«Приказ Белого Медведя», — сказал Борис. Наталья тогда в первый раз услышала о Белом Медведе. Позже она даже попала к нему на вечеринку и поняла, что ее роль маленькая, смешная, никакая — и что она, Наталья, может быть заменена в любой момент.

Наталья чувствовала себя в Тампере, как на другом полушарии. Она неправильно ходила и неправильно одевалась. Ее кроличий полушубок и сапоги на высоких каблуках — это было слишком. На нее оглядывались на улицах. Мужчины предлагали ей деньги, но не за наркотики, а за секс. Наталья с горечью подумала, что в этом городе надо ходить зимой в пуховике, осенью и весной — в ветровке, и сидеть летом на площади Таммелантори в кепке и поддельных крокситах, поедая черную колбасу, и тогда ты не будешь выделяться из толпы.

Она не знала никого в городе, кроме Бориса Соколова и его эстонских помощников. Поначалу она звонила каждый вечер домой и слушала голосок маленькой Ольги, потом плакала во сне от тоски.

Наталья смотрела на финских лицеистов, которые, как ей казалось, выглядят совсем детьми, хотя она всего на год старше их. Она думала: каково это — жить как они. Ходить после школы в кафе и обсуждать то, что означает поведение хорошенького мальчика и что могут спросить на экзамене по истории. Взвешивать варианты дальнейшей учебы и обдумывать то, как провести каникулы. Мечтать о собственной квартире, мечтать о покупке щетки для мытья посуды и об уборке кровати простынями «Финлейсон», подаренными на поступление. Испытать экзистенциальный кризис от вопроса: кем хочешь стать.