Книга 16 наслаждений - Роберт Хелленга

– Нет, он писал сонеты, а кто-то другой выполнил иллюстрации. Я думаю, Джулио Романо. Дело в том, что книга вызвала довольно сильный скандал. В ней много вымышленного – «позы Аретино», «Шестнадцать наслаждений» и другие вещи, но папа был возмущен и приказал уничтожить все экземпляры книги. Любой сохранившийся ее экземпляр может оказаться очень ценным.

– Насколько ценным?

– На самом деле я не имею ни малейшего представления. Я думала, что, может быть, вы знаете.

– Это зависит от многих вещей. От состояния книги, а оно не очень хорошее, я имею в виду, что переплет испорчен. От того, насколько книга редкая. Надо посмотреть сводки аукционных продаж. Все в этом роде.

– Может быть, вы могли бы все это изучить для меня?

– Конечно, но это будет трудно, пока закрыта Национальная библиотека. Мне нужно выяснить… я не уверена… я думаю, данные аукционных продаж. Там можно что-то найти.

– Но вы попробуете?

– Да, конечно.

– Я хочу, чтобы вы начали с синьора Джустиниани на площади Гольдони. – Она написала на бумажке имя и адрес – Но вам следует быть очень осторожной.

– Попытаюсь, разумеется.

– И еще одна вещь.

– Что именно?

– Книга не может оставаться здесь.

– Конечно, не может.

– Вы должны ее забрать. Я думаю, что синьор Джустиниани… как бы это сказать… поймет ее истинную ценность. Но я полагаю, что вы можете показать ее ему и доверять этому человеку. По крайней мере до какой-то степени. Но если вы будете не уверены, может быть, следует положить ее в камеру хранения на вокзале. Я оставляю право решения за вами. Вы понимаете, что я не могу это сделать сама.

– Да, я понимаю.

– Так что я доверяю ее вам.

– Но, право, я не знаю… Я буду здесь только до Рождества.

– Но вы ведь сделаете то, что сможете?

– Конечно, мадре бадесса.

– Помните, когда мы встретились с вами первый раз?

– В крытой галерее?

– И вы сказали, что не знаете, что вы здесь делаете?

– Да.

– Вы по-прежнему так считаете?

– Нет, мадре бадесса.

– Хорошо.

Я поднялась, чтобы уйти.

– Запомните, будьте осторожны.

– Вы действительно думаете, что она ценная?

– Да, я действительно так думаю. Очень ценная.

– Вы можете мне сказать, что приблизительно вы имеете в виду?

– Я не хочу называть какую-то определенную цифру, – ответила она, – потому что могу ошибаться, но предполагаю, что это единственный экземпляр. Я думаю, все книги, кроме этой, были уничтожены. Я могу ошибаться, но, по-моему, что мужчины готовы будут заплатить за нее любую сумму, возможно даже достаточную для того, чтобы спасти нашу маленькую библиотеку от епископа.

Глава 7

Не переставайте молиться

Четвертого ноября, в то утро, когда началось наводнение, доктор Постильоне, которому о случившемся сообщил один из сторожей галереи, оставил дверь своей квартиры открытой настежь (для менее везучих соседей, живших на нижних этажах), и направился к Уффици, бредя по маслянистой воде. Вода стремительно прибывала, и площадь Санта Кроче он преодолевал уже по колено в воде. Слышен был дикий лай собак, попавших в ловушку в подвалах складских помещений, расположенных вдоль Бордо-де-Гречи. В Уффици к нему вскоре присоседились директриса музея, ее заместитель и сотрудник Soprintendenza del opificio délie piètre dure.[102]Вчетвером вместе со сторожем, который позвонил доктору Постильоне, они бросились в коридор Вазари – крытый проход, соединяющий Уффици с Палаццо Питти на другой стороне реки и пересекающий реку над ювелирными мастерскими на Понте Веккьо. В коридоре находится лучшая из когда-либо собранных коллекций автопортретов: Филиппо Липпи, Рафаэль, Тициан, Рубенс, Рембрандт (два автопортрета: художник в молодости и старости), Давид, Коро, Делакруа и другие.

Первой мыслью доктора Постильоне были эти автопортреты, ведь, если бы рухнул старый мост, весь коридор просто смыло бы в бушующую Арно.

Они перенесли около двадцати картин в надежное место, но пол под ногами шатался так сильно, что доктор Постильоне, заботясь об их безопасности, велел прекратить работу.

Они пробрались в реставрационные мастерские в подвале. Одна из мастерских уже была недосягаема, но в другой, в Веккия Поста, сотрудники музея прилагали все усилия по спасению картин. Когда они добрались до мастерской, их коллеги как раз волокли по скользкому кафельному полу огромную картину в раме: «Incoronazione» Боттичелли. В целом в мастерской около трехсот картин ожидали своей очереди по очистке и восстановлению, включая знаменитый tondo[103]Рафаэля из Старой Пинакотеки в Мюнхене, который доктор Постильоне сам отнес вверх по лестнице в безопасное место в мезонине.

В девять часов появился сам soprintendente, синьор Джордже» Фокачи. Его трясло, он был бледен, небрит, насквозь промокший, но когда он узнал, что портреты в коридоре Вазари до сих пор под угрозой, он отправился их спасать. Доктор Постильоне и остальные бросились вслед, пытаясь остановить его. Но критическая ситуация омолодила старого человека, придав ему силы, и он яростно боролся с теми, кто пытался его остановить, убеждал не рисковать жизнью.

– Я старый человек, – кричал он. – Я прожил свою жизнь. У меня нет ни жены, ни детей. Пустите меня, говорю я вам!

Никто с этим не спорил, однако ни директриса, ни ее заместитель, ни доктор Постильоне не собирались отпускать старика одного, так что все четверо полезли по трясущейся лестнице, сами дрожа при этом, чтобы завершить ранее прерванные спасательные действия.

Вскоре они уже были над Понте Веккьо, который был забит автомобилями, бочками с бензином и деревьями, с корнем вывороченными потоком из земли. Под напором всего этого хлама, запрудившего арки моста, вода прорывалась сквозь узкие проходы над центральной аркой. Они слышали, как внизу, под ними, словно бомбы взрывались под натиском воды небольшие магазинчики.

Большинство портретов можно было поднять вдвоем. Директриса и ее заместитель работали вместе, доктор Постильоне – в паре с soprintendente. Доктор изумился силе и выносливости старого человека, когда они подняли за раз два портрета Рембрандта.

Им потребовалось два часа, чтобы освободить коридор. Во время последнего захода доктор Постильоне, последним покинувший коридор, ненадолго задержался, чтобы посмотреть в одно из занавешенных окон. То, что он увидел внизу, или думал, что увидел, не было похоже ни на необъяснимые деяния Бога, ни на просто природное бедствие, а было гибелью самой цивилизации, неспособностью цивилизации, так сказать, действовать согласно собственным знаниям, накопленным веками. Опасность наводнений и необходимость строительства плотин были известны еще в Средние века. В эпоху Ренессанса Леонардо пророчески составил чертежи шлюзов для слива воды во время наводнений. Но вместо того чтобы воспользоваться его знаниями, чтобы смягчить проблему затоплений, человек предпочел усугубить ее, покрыв пойменные земли бетоном и вырубив леса, которые когда-то играли роль природных губок для поглощения излишков дождевой воды. И более того, люди продолжали хранить самые ценные документы в подвалах вдоль реки и отказывались переместить реставрационные лаборатории на более безопасные земли Фортецца-да-Бассо (один из любимых проектов доктора).