Книга Мое большое маленькое Я - Фабио Воло

Даже с самыми близкими людьми. Я задержался на именах, к которым я добавлял уточнения: Федплощадь, МоникаСмарт, Луизафитнес, Ларамж (мраморная жопа), Эленаблонд, Кристинатеннис, Элизапарик (парикмахерша).

Интересно, как знакомые девушки зашифровывали мое имя в своих телефонах: Микиурод или Микикрасавчик. Тут многое зависело от вкуса.

Я знаю, что в телефонах моих знакомых замужних женщин я значился под женскими именами. Я был Луиза, Роберта, Франческа. Одна женщина записала мой номер под условным обозначением «косметолог».

Я выключил телефон, вынул сим-карту и затем подарил телефон Сади, когда тот вернулся в комнату. Я довольно долго убеждал его взять мой телефон, потому что он мне больше не нужен.

Сади пошел домой с сияющими глазами. Он отошел уже довольно далеко, когда мне пришлось окликнуть его, чтобы передать ему еще одну вещь, без которой ему было не обойтись. «Сади, — крикнул я, — мы забыли о зарядном устройстве».

13 Еще один раз

Много времени я проводил и с Софи, я испытывал радость от общения с ней. Наши отношения отличались большим количеством необременительных знаков внимания, которые мы оказывали друг другу. Когда Софи отправлялась за покупками, она часто покупала что-то и для меня. Бывало, я делал то же самое. Возвращаясь с рыбалки, я приносил Софи несколько пойманных рыб. Если во время прогулок по пляжу мне попадалось что-то интересное, например раковины, красивые камушки, диковинной формы ветки дерева или отшлифованные в море стекляшки, я оставлял их на ее подоконнике или на пороге дома. Но каждый из нас внимательно следил за своими действиями и старался оставаться только на своей половине поля. Наша общая привязанность к Федерико не давала нам права вторгаться в чужую жизнь.

Я с удовольствием ездил с Софи на машине. Мне особенно нравилось, что во время этих поездок Софи включала песни, которые были созвучны моему настроению. Я даже часто гадал, подбирала ли она музыку в зависимости от моего состояния или это музыка так влияла на мое настроение. Мы иногда ездили на огромный пляж на другой стороне острова. Там на берегу лежал старый, искореженный пароход, много лет назад выброшенный штормом на берег. Железный остов парохода, словно ржавый нож, перерезал пустынный пляж. На пляже не было ни одной живой души, ближайший поселок находился от этого места очень далеко.

— Когда у меня есть время, — сказала Софи, — я часто приезжаю сюда, мне здесь хорошо.

Мы были примерно в сорока минутах езды от дома, передо мной открывался изумительный вид, но я почему-то сразу же подумал, что если машина не заведется, то нас здесь никто не найдет.

Мы пошли по песку к пароходу, на ходу я время от времени подбирал раковины. Я брал только те, в которых была видна дырочка, сквозь которую можно было продеть нить. Собирать такие раковины меня научил Стра. Я не думал сделать из них ожерелье. Я хотел нанизать раковины на нить вперемежку с ветками, кораллами и маленькими камешками и повесить ее за окном или на двери веранды. У Стра такие гирлянды получались очень красивыми, я еще не пробовал делать их, но надеялся, что у меня они получатся не хуже.

— Здесь я в первый раз поцеловалась с Федерико, — произнесла Софи, когда мы подошли к пароходу.

Не знаю почему, но несколькими секундами ранее у меня мелькнула мысль именно об этом, только я не думал о первом поцелуе, мне просто подумалось, что Федерико и Софи должны были целоваться на этом месте.

Мне захотелось обнять ее, но я пересилил себя и нагнулся за новой раковиной.

Карманы моих шорт уже были полны ими.

Мы немного постояли, ничего не говоря, потом вернулись к машине.

Когда Софи повернула ключ зажигания, машина не подала никаких признаков жизни.

В одну долю секунды в моей памяти всплыло все, что я вычитал в «Руководстве для молодого сурка». «Прежде всего не надо волноваться. Север находится в той стороне, с какой растет мох на стволах деревьев». А вокруг нас не было ни травинки.

К счастью, машина завелась. На обратном пути Софи остановилась перед маленьким домом, сложенным из камней. У порога дома лежала спящая собака. Услышав шум машины, собака принялась лаять, так что я не спешил выйти из машины.

— Зачем мы остановились?

— Мы купим здесь козьего сыра.

Тем временем из дома вышел мальчишка, который вынес нам шесть небольших кружков сыра.

Здороваясь со мной, он громко сказал: «Привет, Баджо!»

Мне стало приятно. Софи посмотрела на меня с недоумением, и я объяснил, что мальчик мой друг. Действительно, несколько дней назад он стал свидетелем моего спортивного подвига. Встреча с ним здесь, так далеко от поселка, казалась редкой случайностью.

Мне нравилось, что меня принимали за своего. Поэтому те несколько снимков, что я сделал на острове, я сделал тайком. Я не хотел выглядеть туристом.

На следующий день Софи позвала меня на обед; помимо козьего сыра, она угостила меня теперь уже моим любимым блюдом cachupa guisada, которое готовится на сковороде из мяса, крупы и яиц. На мой взгляд, блюдо это довольно плотное, но раз в неделю я позволял себе им полакомиться. После него я два или три дня старался есть только легкую пищу. Отварной рис и знаменитую рыбу гароупа, которую отменно готовят на Кабо-Верде.

Когда я в первый раз оказался в доме Софи, я заметил две фотографии, на которых я узнал ее и Федерико. На одной они были на пляже, на второй — на фоне Эйфелевой башни. Одна летняя фотография, а другая зимняя. Пока я рассматривал зимнюю фотографию, Софи сказала: «Я не хотела, чтобы мы снимались на фоне башни, поэтому и поставила его на это место. Но Федерико настоял, и то, что эта фотография осталась у меня, целиком его заслуга. Мне, парижанке, казалось глупым фотографироваться так, словно мы туристы. А сейчас она стала моей любимой. У меня есть и другие фотографии — хочешь посмотреть?»

Софи открыла ящик и протянула мне конверт с фотографиями. На одних она и Федерико были в отдельности, на других вместе, кто-то из них держал аппарат в вытянутой руке, чтобы в кадр попали они оба. Некоторые снимки были сделаны с такого близкого расстояния, что носы казались гигантскими, а на лицах светились блики от вспышки. Потом шли снимки, на которых Федерико и Софи были в отдельности, спящими в постели.

— А это что за фотографии? — полюбопытствовал я.

— Это было что-то вроде игры, — ответила Софи. — Однажды я проснулась раньше, чем он, и сфотографировала его спящим. В следующий раз он сфотографировал меня. Ну, а поскольку мы постоянно спорили, кто встает раньше и кто спит дольше, какое-то время тот, кто первым открывал глаза, снимал другого спящим. Так и накопились наши утренние фотографии в постели.

Я испытывал странные чувства, перебирая фотографии Федерико, сделанные в доме женщины, которая все еще оставалась для меня незнакомкой. Это было для меня немного неожиданно, потому что я по-прежнему считал, что Федерико принадлежит только мне или тем, с кем я был хорошо знаком.