Книга Маяк и звезды - Пер Тор

Их небритые лица странно смотрелись на фоне отглаженных белых рубашек. Словно кто-то вздумал превратить морских волков в мальчиков-хористов.

И вдруг смотритель понял, что это его одежда. Тут он уже не мог смолчать.

— Кто вам позволил тут находиться? — грозно отчеканил он, подбираясь к столу. На нем лежал раскрытый вахтенный журнал. Неужто они и в него заглянули?

— Ах вы канальи, что вы себе позволяете?

Опершись о край стола, он с грохотом захлопнул журнал.

— Это вам не портовый кабак! Думаете, я должен терпеть вас здесь только потому, что ваш корабль утонул?

Нога болела, и смотрителю очень хотелось сорвать всю эту гипсовую повязку и треснуть ей по столу.

— Вон отсюда! — закричал он. — Проваливайте, пока я сам вас не вышвырнул!

Незваные гости только пожали плечами, они, похоже, ничего не понимали. Только когда смотритель указал метлой на дверь, они встали и начали медленно собирать карты.

— Пошевеливайтесь, оглоеды!

Тут вступился шведский моряк:

— Позвольте мне объяснить, — сказал он. — Они не понимают по-шведски.

— Нечего тут объяснять! Вон из моего дома, все четверо, немедленно!

Нурдстен снова замахнулся метлой.

— Вы вторглись в мое жилище! Забирайте свою лодку и гребите отсюда! Здесь не место тунеядцам и бездельникам!

Смотрителю пришлось слишком долго терпеть и сдерживаться, но теперь он мог, наконец, дать волю своему гневу. Он словно освободился от тяжелого бремени, словно какая-то сила, давно покинувшая его, снова вернулась к нему.

Он распрямился, опираясь на здоровую ногу, и стукнул рукояткой метлы об пол.

— Вон! — прошипел он. — В последний раз говорю: вон отсюда!

* * *

Не в силах сдвинуться с места или хоть что-то сказать, Тура замерла посреди кухни. Она видела, как Карл ковыляет по комнате и рычит так, что слюна брызжет во все стороны. Она видела трех мужчин за столом, скорее удивленных, нежели напуганных, видела, как четвертый пытается что-то объяснить и смягчить смотрителя.

Она видела все это и сгорала со стыда. Незнакомцы были их гостями, причем не просто гостями — они потерпели кораблекрушение, они боролись с ветром, холодом и тьмой и чудом спаслись от смерти. С гостями следовало обходиться хорошо, и ее дети так и поступили. Но теперь Карл хотел выставить их за дверь из-за какой-то ерунды. Что с того, что ей придется снова выстирать его рубашки, что с того, что они играли в карты и громко шутили, позволив себе разрядиться после страшной ночи? Самое главное было то, что эти люди выжили.

Но это не ее дом, и не ее детей. Это дом Карла, а они с детьми живут здесь по его милости. У них нет права голоса. Собственное бессилие заставило ее ясно осознать то, что на самом деле она и так давно знала: жить с этим человеком она не может.

Это конец, и как только представится случай, она скажет ему это. Не перед чужими людьми, конечно, но сразу, как только они останутся одни.

Приняв решение, она успокоилась. Ей надо продержаться всего несколько часов. Ближе к вечеру придет лоцманский катер со сменщиком. К этому времени они с детьми упакуют свои вещи и смогут вернуться в Гётеборг. А со сменщиком Карл справится без ее помощи.

Еще внизу, у мостков, Тура заметила, как Эрик льнет к шведскому моряку. Он казался хорошим человеком, спокойным и доброжелательным. Тура ошибалась, полагая, что Карл сможет заменить Эрику отца, стоит им лишь узнать друг друга получше. Сколько бы они ни жили вместе, Карлу никогда не понять Эрика, зато этот незнакомец, похоже, с первой минуты отнесся к мальчику всерьез.

Но где же Бленда? В этой неразберихе Тура и не заметила, что девочка пропала.

На кухонном столе стояла ее шкатулка с ракушками на крышке, та, что ей давным-давно подарил Вальтер. Зачем Бленда ее туда поставила? Неужели незнакомцы копались в их вещах? Неужели она все-таки ошиблась в них?

А вдруг они обидели Бленду?

Тура подошла к лестнице на чердак и позвала, но ей никто не ответил. В ней росло беспокойство. Швед хотел ей что-то сказать, но Тура не слушала. Она развернулась и выбежала на улицу. Где-то же Бленда прячется, и надо во что бы то ни стало найти ее!

* * *

Эрик не мог просто так стоять, глядя, как смотритель выгоняет его новых друзей из дома. Это было так несправедливо, они же ни в чем не виноваты. Бленда дала им рубашки, пока не высохнет их собственная одежда. И почему им нельзя немного посидеть в гостиной?

Он решил, что настал подходящий момент для того, чтобы рассказать, как они с Блендой сами зажгли маяк. Стоит дяде Карлу только узнать, как все было, и он сразу успокоится.

Эрик не посмел войти в гостиную, где дядя Карл стоял, держась за письменный стол. Он остановился на пороге.

— Вчера вечером мы с Блендой сами зажгли маяк, и он светил всю ночь. Бленда два раза заводила гирю. А рано утром я его погасил, — сказал он. — Очень хорошо, что вы меня так многому научили, я точно знал, что надо делать.

Его слова, похоже, не дошли до дяди Карла. Вид у него был такой, будто он думал о чем-то другом и толком не слушал, но Эрик не сдавался.

— На море был шторм, мы с Блендой еле дошли до маяка. Но моряки увидели наш свет, иначе они бы никогда сюда не добрались. Это мы спасли их.

Дядя Карл все молчал. Он стоял совершенно неподвижно и смотрел на Эрика странным, отсутствующим взглядом.

— Еще я записал все самое важное в журнал, — продолжил Эрик.

Тут дядя Карл вздрогнул, по-прежнему ничего не говоря, он схватил журнал и пролистал до последней даты. Эрик затаив дыхание ждал, когда он прочтет до конца.

Дядя Карл медленно закрыл журнал и опустил его в ящик письменного стола. И только закрыв ящик на ключ, он произнес:

— Разве я позволял тебе открывать мои ящики?

И засунул ключ в карман.

— Разве я позволял тебе делать записи в моем журнале? Разве я вообще разрешал тебе находиться здесь без моего ведома?

Его голос звучал сдержанно, сейчас дядя Карл не кричал. Но Эрик знал, что нет смысла пытаться отвечать на его вопросы.

— Как ты смеешь калякать в моем журнале всякую чушь о какой-то уборной?

Смотритель ухватился за метлу и дохромал до двери. Каждый шаг давался ему с трудом. Эрик попятился. Моряк положил руку мальчику на плечо.

— Не смейте его бить, — сказал он. — Я этого не допущу.

Чем ближе подходил смотритель, тем крепче сжималась рука моряка на плече Эрика. У них за спиной португалец и ирландцы вяло собирали свою недосохшую одежду и другие вещи.

— Вы еще будете тут командовать? Здесь я хозяин, — так же тихо, как раньше, сказал смотритель и взялся за ручку двери. — Здесь все решения принимаю я.