Книга Таинственный спаситель - Элизабет Хойт

— Вы говорите так, словно я кошка, милорд.

— Кошка с коготками, — улыбнулась Изабель. — В самом деле, как дурно с вашей стороны так дразнить мистера Мейкписа, милорд. И вообще, откуда вдруг этот интерес к руководству приютом?

Виконт лениво пожал плечами.

— Быть может, я открыл в себе страстное желание творить добро?

— Или, быть может, вы питаете интерес к чему-то еще в Сент-Джайлсе? — вкрадчиво спросил Уинтер.

Д’Арк озадаченно сдвинул брови, а Изабель резко вскинула глаза на Уинтера.

— К чему, например? — протянул виконт. — Вы обвиняете меня в тайном пристрастии к джину?

Пришел черед Уинтера пожать плечами.

— В Сент-Джайлсе есть много других… соблазнов помимо джина. Девочки, к примеру.

Брови д’Арка медленно поползли вверх.

— Ну не думаете же вы, что я предпочитаю мальчиков?

— Представления не имею, — холодно отозвался Уинтер. — В конце концов, я вас не знаю, милорд, а некоторые мужчины настолько порочны, что получают удовольствие, развращая детей.

— Уверяю вас, мне нравятся женщины вполне… э… зрелые. — Виконт бросил на Изабель многозначительный взгляд.

Та выгнула бровь и отвела глаза.

Д Арк вдруг хлопнул в ладоши — жест настолько резкий и неожиданный, что стоящая рядом с ним леди Маргарет вздрогнула. Он был человек с безукоризненно вежливыми манерами, но сейчас его светло-серые глаза горели неподдельным гневом.

— Послушайте, — воскликнул виконт, — давайте подвергнем наши светские манеры, мои и Мейкписа, проверке, и пускай первое испытание пройдет в опере. Что скажете, Мейкпис?

Изабель хотела было возразить. Опера место вполне безопасное, но она не доверяла виконту д’Арку в его теперешнем настроении.

— Идет. — Голос Уинтера был ровным, но, без сомнения, он поднимет брошенную ему перчатку.

— Великолепно! — Глаза д’Арка жестоко заблестели. — И, дабы придать блюду остроты, я приглашу еще нескольких благородных господ в качестве наших судей.

— Очень хорошо. — Уинтер слегка наклонил голову. — А сейчас, с вашего позволения, мы с леди Бекинхолл пойдем выпьем чего-нибудь прохладительного.

— А-a. — Д’Арк иронично поклонился. — Прошу, не позволяйте мне удерживать вас от исполнения светских обязанностей.

Уинтер повернулся и зашагал сквозь толпу. Окружающие бросали на него взгляды и быстро уходили с дороги, а Изабель едва поспевала следом.

— Вам незачем убегать из зала, — заметила она, стараясь говорить как можно тише.

— А вы бы предпочли, чтобы я остался и как следует врезал этому ослу?

— Вы бы не сделали ничего подобного — это не в вашей натуре.

Он бросил колючий, подозрительный взгляд.

— Возможно, вы ничего не знаете о моей натуре.

Она вздернула подбородок.

— Думаю, что знаю. Думаю, вы гордитесь тем, что подавляете свои эмоции, тщательно пряча их под маской вежливости, которую носите на людях. Думаю, вы боитесь чувств слишком глубоких, возможно, вообще боитесь чувств.

Он бросил на Изабель возмущенный взгляд.

— Но это правда. Я внимательно наблюдала за вами всю эту неделю. Кроме того, — добавила она деловито, — если бы вы ударили д’Арка, то только подтвердили бы его слова.

Они пришли к алькову с правой стороны главного бального зала, благоразумно скрытому от глаз несколькими большими вазами и статуями. Он затащил ее туда, остановился и развернул к себе, и она увидела, что глаза его почернели от гнева. Пальцы впились ей в руки выше локтей.

— Он хотел сказать, что я какой-то полудикарь, едва ли годящийся для цивилизованного общества? — потребовал он ответа голосом, вибрирующим от ярости. — Так вы думаете? Стыдно, что любовник увидел вас со мной об руку?

— Он не мой любовник, — прошипела она.

— Но хочет быть им.

— Да, хочет! — огрызнулась Изабель, уставшая от мужской ярости, уставшая от этого мужчины, который то заигрывает с ней, то отдаляется от нее.

— И вы тоже этого хотите? — прорычал он, зло скривив рот. — Хотите спать с ним?

Она небрежно пожала плечиком:

— Возможно.

Лицо его было так близко, что она чувствовала его дыхание на своих губах. Взгляд опустился на ее рот, и она поняла: сейчас он поцелует ее. Наконец-то она почувствует губы Уинтера Мейкписа на своих губах, наконец-то узнает, что скрывается под маской. На мгновение она забыла, где они, кто они. Она хотела его. Хотела сорвать с него шейный платок, расстегнуть рубашку и прижаться губами к тому месту, где горячо бьется его сердце. Она подняла лицо, приоткрыла губы, побуждая его взглядом.

Но он медленно поднял голову и заморгал, словно вышел на свет из темной комнаты.

Уинтер Мейкпис посмотрел на Изабель, и она увидела это, увидела тот миг, когда на глаза его словно пелена упала, ту секунду, когда он вернул маску на место и отстранился от нее — и физически, и эмоционально.

Он отступил назад и поднял руки.

— Я прошу прошения, леди Бекинхолл. Это было непростительно с моей стороны.

Ей хотелось закричать от отчаяния. Вместо этого она сделала вдох, жалея, что не может так же резко освободиться от страсти, как, похоже, это удалось ему.

— Нет, мистер Мейкпис, если что и непростительно, так это ваше извинение.

Он едва не нарушил свою молчаливую клятву. Чуть не поцеловал женщину — чуть не поцеловал Изабель.

Девушка целовала его лишь однажды, когда он был совсем юнцом — не исполнилось еще и семнадцати. До того как он понял, в чем его истинное предназначение в Сент-Джайлсе и в жизни. Он познакомился с ней по дороге в Оксфорд и уже не помнил имени, а может, и не знал вовсе. Их поцелуй получился неуклюжим, и он больше никогда ее не видел.

И если та давняя девушка была свечой, то Изабель в сравнении с ней — солнце. Его потребность прикоснуться к ней была сродни потребности дышать. Она нужна была ему больше, чем еда умирающему от голода. Больше, чем вода изнывающему от жажды. Она была его страстью, настолько сильной, что даже сейчас он ощущал, как тело его прямо-таки тянется к ней. Ему хотелось овладеть ею, утолить этот голод, бушующий в нем. Погрузить в нее свою плоть и завоевать, как какой-нибудь первобытный дикарь.

Но он не может.

Дети в приюте — такие как Пилар — зависят от него. Он совершил ошибку, дав себе слишком много воли, изображая того, кем на самом деле не является. Уинтер заглянул в прекрасные, потемневшие от гнева глаза Изабель и осознал, что часть его полностью покорена этой женщиной и этим мгновением. Она заставила его позабыть о долге. Заставила позабыть обо всех тех, кто зависит от него. Она — олицетворение соблазна.