Книга Скандальная репутация - София Нэш

— Не просто красива. Она была воплощением доброты, нежности и ласки, матерью, о которой можно лишь мечтать. А отец сделал ее несчастной. О, мама старалась не показывать этого. Превосходная актриса, она всегда улыбалась и делала все, что просил супруг. Она была связующим звеном в нашей семье, и только благодаря ей все мы выглядели почти нормальными. Но я видел, что скрывается под ее наигранной веселостью. Мама становилась по-настоящему счастлива, только когда отец уезжал в город, а мы оставались с ней наедине: Генри и я, а позже и Мэдлин. Но я…

— Что? — спросила Розамунда, когда герцог замолчал.

— Я был ее любимчиком. И обожал ее больше всех насвете.

— И что было дальше?

— Я не сумел ее спасти, хотя был обязан помочь ей.

— От чего?

— От моего отца и несчастливой жизни. Последовала долгая пауза.

— Что вы имеете в виду? — удивилась Розамунда.

— Я оказался трусом и не сделал единственного, о чем она меня просила.

— А о чем она просила?

Его глаза смотрели куда-то над ее плечом. Но что он при этом видел?

— Она умоляла увезти ее от мужа.

— Увезти? — переспросила Розамунда так громко, что герцог очнулся от грез.

Люк быстро подошел к двери и распахнул ее.

— Миссис Берд, простите мою откровенность. Не знаю, о чем я думал. А теперь я должен попросить вас удалиться.

Непрошеная гостья не вышла из комнаты, а закрыла дверь. Прежде чем герцог оправился от изумления, она дважды повернула ключ в замке.

Его светлость рыкнул что-то, безусловно, грозное, но Розамунда перебила его:

— Вы должны рассказать мне все! Вы и ваша бабушка так много сделали для нас с сестрой. Вам просто необходимо выговориться. А мне ваш рассказ не причинит боли. Все справедливо. Вы же заставили меня поведать мою историю с Генри. Теперь ваша очередь.

— Герцогам нет дела до очередей, — сухо проговорил Люк.

— Но этот герцог должен выполнить то, о чем я говорю. По крайней мере, один раз в жизни, — не сдавалась Розамунда.

Люк опять погрузился в воспоминания и отошел к окну. Он не мог смотреть ей в глаза.

— Мама никогда не рассказывала мне, что происходило за закрытыми дверями. Я так ничего и не узнал. Я понятия не имею, причинял ли отец ей физическую боль, как он поступал с нами время от времени, или убивал ее волю словами. Вы и сами помните, что он никогда не лез за словом в карман. С каждым годом моя мать утрачивала частичку своей природной живости. В течение семнадцати лет я наблюдал ее бесплодную борьбу. Думаю, это видел только я, потому что мы с ней были связаны некими духовными узами. Она любила меня, как ни одна мать никогда не любила сына.

Люк сделал паузу. Розамунда молчала. Воспоминания о матери изгнали из сердца герцога суровость, даже черты его лица смягчились, стали нежнее.

— Вчера моя сестра была частично права. Отец всегда считал, что мне надо огрубеть и многому научиться. Это он устроил все, чтобы я получил офицерский чин. Дело в том, что ему необходимо было подстегнуть Генри. В каком-то смысле он действовал верно. И конечно, я старался угодить отцу, который всегда безразлично относился к моим успехам в учебе. — Помолчав несколько секунд, Люк тихо добавил: — Генри никогда по-настоящему не стремился к ответственности, которую несет с собой высокое происхождение. Я был способнее во всех отношениях. Но я был младше, а двух титулов в одной семье, увы, не бывает.

— Но почему тогда вы воспрепятствовали намерениям отца отправить Вас в дивизию Веллингтона?

— Я сбежал не для того, чтобы нарушить его планы, скорее — чтобы расстроить планы матери.

— Что?

Люк прислонился лбом к прохладному оконному стеклу. Жаль, что не было дождя. Он бы идеально подошел к его настроению.

— Мама хотела, чтобы я увез ее. Она слишком долго сдерживалась. Сказала, что больше не может притворяться, что с тех пор, как отец отослал из дома не только меня и Генри, но и Мэдлин, у нее нет никаких причин оставаться с ним. Полагала, я уже достаточно взрослый, чтобы понять ее и чтобы она могла доверить мне свою судьбу.

— Но куда она рассчитывала отправиться?

— О, это было настоящее безумие! Сначала мама назвала Шотландию, где у нее были сестры. Потом, когда я сказал, что отец там легко ее отыщет, предложила сопровождать меня на поле брани. И я не сомневался, что мама пойдет на это. Никогда не забуду этого кошмара. Дело в том, что я был уверен — он везде найдет ее и…

— И?..

— Превратит ее жизнь в самый настоящий ад на земле, мстя за то, что она выставила его перед всеми деспотом. И я уехал. Сбежал. А ее оставил. Бросил! Я думал, что только так могу помешать ей, последовать за мной на корабль.

Понимаете? Я предал мать, человека, которого любил больше всех на этой Богом проклятой земле. Я оставил ее умирать наедине с моим отцом, который терзал ее на протяжении двадцати лет.

— Как она умерла?

— Просто. Заболела и умерла. Больше я ее не видел. А вскоре не стало и отца. Он ехал в Лондон в своем экипаже, колесо попало в яму, экипаж перевернулся и упал в глубокий овраг. Кучеру удалось спрыгнуть и остаться в живых, но отец был внутри и сломал шею.

— Так он не сделал зла вашей матери?

— Понятия не имею. Но я всегда был уверен, что причина ее смерти намного сложнее, чем та, что мне поведала Ата.

— А вы не пытались разговорить бабушку?

— Ата была очень расстроена. Все же две кончины близких людей за такое короткое время. А потом и Генри отправился за родителями. Честно сказать, я не хотел причинять боль бабушке. Разве что когда-нибудь потом, когда она снова станет прежней.

— Но вы обязаны узнать правду. Иначе никогда не сможете жить в мире с самим собой.

— Да какая теперь разница? — вздохнул герцог и взъерошил рукой волосы, изрядно растрепав и косу. — Маму уже не вернешь.

— Но ведь в этом нет вашей вины!

— Я должен был увезти ее, когда она умоляла меня об этом!

— Но вы же сознавали, что отец все равно найдет ее и ситуация лишь ухудшится.

— Вы лучше, чем кто-либо другой, понимаете, в каком аду она жила каждый день, каждый час. Я, ее обожаемый сын, должен был дать ей хотя бы один шанс на счастье! — воскликнул Люк.

— Вы ошибаетесь, и бесплодные сожаления лишь ослабляют ваш дух. Я могу это утверждать, основываясь на собственном опыте. Кстати, — продолжила Розамунда, — она все равно не могла быть по-настоящему счастлива — постоянно тревожилась бы, что ваш отец ее отыщет. Прятаться далеко не идеальный выход, уверяю вас. Вы поступили правильно. Сделать для нее что-то большее было немыслимо. Да и вам было всего семнадцать!

— Я оставил ее под одной крышей с человеком, которого она боялась, в то время как тот, кого она боготворила, был от нее далеко. — Странно, но все это Люк говорил почти спокойно. Ему казалось, что он покинул собственное тело и наблюдает за происходящим откуда-то сверху. Или снизу. Как посмотреть.