Книга Двери паранойи - Андрей Дашков

Почти сразу же после этого женское тело забилось в судорогах. Эльвира «проснулась и нашла себя мертвой». Ее глотка превратилась в бездонный колодец, жадно всосавший порцию кислорода. В следующую секунду ее вырвало, и она чуть было не захлебнулась собственной блевотиной.

Отдышавшись и перевернувшись на живот, она медленно поползла к бассейну.

– Что это было? – твердила она сдавленным голосом, уставившись в пустоту. – Сучий потрох, что это было?!.

31

С той ночи ее эксперименты прекратились. Глиста она уволила за ненадобностью. Большую часть времени Эльвочка просиживала в номере 2-24, тупо просматривая все порнофильмы подряд. Но духовным перерождением тут и не пахло. Кто-то (я знал – кто) на лету подрезал ей крылья.

Во внешнем мире, кажется, наступил октябрь. Бархатный сезон, если забраться куда-нибудь поближе к экватору. Мне не мешало бы смотаться на курорт. Развеяться. И развеять дурь. Я подвожу к тому, что Фариа начал действовать именно в этом направлении. Свои душеспасительные делишки он проворачивал через марионетку Эльвиру. С такими способностями он мог бы запросто помыкать президентами, но это его, по-видимому, не интересовало.

Не знаю, каким образом ему удавалось внушать Эльвире свои идеи, но в один прекрасный для меня день она позвонила Виктору из номера и объявила, что решила отдохнуть от трудов праведных. По-моему, тот не слишком удивился.

А чему удивляться? Не было ничего странного в том, что богатой стерве захотелось расслабиться на юге и прихватить с собой дрессированного мужичка. Внешне я тогда выглядел вполне представительно, и меня не стыдно было показать на пляже. Хоть в плавках, хоть без.

Добиваясь своего, Фариа не пожалел денег, тем более что деньги были не его. Надо полагать, Эльвира задолбала всех. Я понял, почему ее бизнес процветает. Она перла к цели, будто бронепоезд. Мне неведомо, на какие рычаги она нажимала, однако в конце концов боссы «Маканды» согласились снять свой строжайший запрет на «вывоз тела». Правда, с одним условием, имевшим для меня неприятные последствия, но, как говорится, за все надо платить. Спасибо Фариа – вызволил; без него я, наверное, умер бы «на девушке». Славная смерть – для пенсионеров.

В общем, меня начали готовить к «свадебному путешествию». Пришлось пройти какое-то дурацкое тестирование и обследования, которые выявили мою полную безынициативность и пассивность на грани дебильности. Кстати, аппаратура здесь оказалась посерьезнее, чем в психушке. С головой, облепленной датчиками, как лягушка бородавками, я тыкал пальцами в разноцветные квадратики, отвечал на вопросы типа «Чем птица отличается от самолета?», разглядывал на экранах мониторов послойные срезы собственных мозгов и бесконечные зазубрины энцефалограмм, тупо пялился на кляксы Роршаха, которые не вызывали ни малейших ассоциаций, и беседовал с голографическими призраками, пытавшимися выяснить, что я думаю о какой-то там «свободе».

Мною занимались продажные докторишки, но не они являлись последней инстанцией. Кто-то нарушил безмятежность моих снов. Я не помню, чтобы в них вторгались видения или голоса. Все было гораздо проще и страшнее. Лежа в своем тесном пластмассовом гробике под номером тридцать семь, я ощущал постороннее присутствие – ВНУТРИ черепа. И еще в гробике появился запах. Ни с чем не сравнимый запах.

Кто-то препарировал мое дремлющее сознание, рылся в нем и погружался, как в трясину. Теперь я могу отождествить по крайней мере запах – это была почти нестерпимая вонь, исходившая от латиноса, который нашел меня в подземелье «Маканды».

Когда Виктор убедился в том, что я не в состоянии не только сбежать, а даже рассказать кому-нибудь о своем завидном положении, меня снабдили пачкой совершенно настоящих документов – от свидетельства о рождении до потертого в нужных местах удостоверения дружинника десятилетней давности. Мелочь, а приятно. Какая тонкая, продуманная детализация!

Все документы были на имя некоего Строкова Виктора Борисовича, тысяча девятьсот шестьдесят первого года рождения. Вручая их мне, «тезка» снова с ухмылкой похлопал меня по морде. То есть вдохновил и напутствовал.

Кроме бумаг, у меня появились ключи от несуществующей хаты, новые украинские деньги на мелкие расходы, сотовый телефон, несколько пластмассовых кружочков, которые, оказывается, назывались жетонами, а также огромная куча всевозможных шмоток, начиная с китайских носков и заканчивая канадской дубленкой. Универсальный гардероб – на любые случаи жизни. Это барахло хранилось в номере 2-24. Там не было только галстуков. Единственный и неповторимый болтался у меня на шее.

Через надельку появилась Эльвира, немного подавленная и вялая, но по контрасту с прошлым это мог заметить только я один, если бы придавал значение подобной чепухе. Она потрясла у меня перед носом авиационными билетами и загранпаспортами. Оказалось, что мы летим в Барселону, а оттуда нам предстоит добираться на морском пароме до Пальмы на Мальорке. Все-таки деньги – великая вещь! Даже Фариа ими не побрезговал и попользовался на славу.

Кстати, билетов было почему-то три. Сия загадка разрешилась очень скоро. Виктор привел с собой высокую, сильную, красивую, хотя и немного мужеподобную девицу по имени Зоя. Из сопроводительного текста следовало, что «Маканда» предоставила Эльвире секретаря-референта и переводчика в одном лице.

Я разглядывал секретаря равнодушно, как гинеколог-пенсионер. В одежде соблюден деловой стиль. Короткая стрижка под мальчика. Ниже миди-юбки виднелись стройные, но чересчур мускулистые ноги. Костяшки пальцев на руках были разбиты, а ногти коротко подпилены. Глаза настороженно метались по сторонам. Ее «анх» был оформлен в виде броши и прикреплен к лацкану пиджака.

С моей уродиной она быстро нашла общий язык. Виктор удалился, и буквально через полчаса выяснилось, что Зоя – активная лесбиянка. Вскоре она уже кувыркалась с Эльвирой на диване, а та называла ее Зайкой.

Меня Зайка возненавидела с первого же взгляда, несмотря на то, что я был кроток и пуглив, как овечка. Все стало на свои места – «Маканда» прикрепила ко мне пастуха, вернее, пастушку. Это и было одним из главных условий сделки. Что ж, тогда я не возражал, а потом чужая предусмотрительность обернулась членовредительством.

Пока две дамочки знакомились поближе (ближе некуда!), я паковал свои чемоданы и надевал купленное Эльвирой барахло. Вкус у нее был будто у заслуженной гангстерской подруги. На запястье я нацепил какую-то фирменную золотую болванку со стрелками и камешками, на шею – якорную цепь с распятием, на правый мизинец – кольцо с рубином. Курили мы отныне только «мальборо» и носили солнцезащитные очки от Флетчера. Напоследок меня отправили в здешнюю парикмахерскую и маникюрный кабинет. После того как мой затылок ощетинился пятимиллиметровыми волосками, я превратился в вылитого «крестного папу» регионального масштаба.

Пора было выдвигаться в аэропорт. Виктор лично явился проводить меня на ратный подвиг. Должно быть, я действительно считался в его заведении уникальным экземпляром и ценным кадром, приносящим кучу бабок на голом месте…