Книга Медовый рай - Светлана Демидова

А потом все закончилось вообще. Рухнуло. Разбилось вдребезги. В пыль.

Я всегда возвращалась с работы раньше Мая. Так было и в тот день. Я открыла дверь, внесла в коридор пакеты с продуктами и сразу почувствовала резкий запах той самой туалетной воды, которую мне Май подарил на день рождения. Решив, что флакон упал с полки и разбился, я бросилась в комнату в самом дурном расположении духа, так как понимала, что скоро такой резкий запах не выветришь. За стенкой жил парень, который занимался тяжелой атлетикой и ежедневно сотрясал весь дом, когда бросал на пол счастливо отжатую штангу к той самой стене, что была у него с нами общей. Вещи на полке, где стоял подарок Мая, постепенно съезжали к краю, и приходилось их все время поправлять. Видимо, мы ослабили бдительность, вовремя не проконтролировали степень смещения предметов – и вот результат…

К моему удивлению, флакон с туалетной водой стоял на строго определенном для него месте в целости и сохранности, и вообще ни один предмет не съехал, куда не надо. Я открыла коробочку. Пробка была закрыта, жидкость не подтекала. Пожав плечами и еще раз втянув носом густо ароматизированный воздух квартиры, я повернулась и вздрогнула от неожиданности. В дверном проеме комнаты стояла высокая, стройная и очень красивая женщина в шелковом жемчужно-сером платье, с распущенными длинными волосами цвета шоколада. Ее глаза, такие же жемчужно-серые, как ткань платья, смотрели на меня неприязненно.

– Кто такая? – с вызовом спросила меня она.

– А вы, простите, кто? – не менее вызывающе задала вопрос я.

Женщина привалилась к дверному косяку, скрестила руки на груди, и я увидела, как на левой руке засверкали камнями фамильный бриллиантовый браслет из парюры князей Лазовитых и кольцо. Конечно, свой вопрос я задала ей только лишь из чувства протеста, на самом деле сразу поняла, что передо мной одна из женщин Мая, с которыми он встречался до меня. Браслет и кольцо на ее руке говорили о том, что между ними были очень близкие отношения. Что ж, и Май, и она стоили друг друга: высокие, статные, породистые. Возможно, эта красавица тоже княжеского происхождения.

– Я жена Лазовитого! – резко бросила она, что сразу полоснуло меня будто бичом. – Надеюсь, в курсе, что он женат?

Эта красавица, видимо, так презирала меня, что старалась не употреблять даже местоимения «вы», а называть незнакомую женщину на «ты» воспитание ей все же не позволяло. Я бросила быстрый взгляд в сторону зеркала. Собственное отражение меня не порадовало. Волосы давно надо было стричь, чтобы они красиво набегали на лицо, а не болтались неорганизованными прядями. Джинсы и детская футболка с бабочкой не могли идти ни в какое сравнение с жемчужным платьем. А уж о лице и говорить не приходилось. Оно, мое лицо, против лица этой красотки выглядело, как вульгарный народный лубок против классической картины маслом.

– Май сказал, что разведен, – выдавила я из себя.

– Они все так говорят своим любовницам. – Красивое лицо еще презрительнее скривилось. – Мы не разводились. Поссорились, и он сгоряча снял эту квартиру. Невооруженным же глазом видно, что эти вещи… – она обвела кругом рукой с испускающими искры браслетом и кольцом, – …не могут принадлежать ему.

И я тут же осознала, что она права. Действительно, вся обстановка этой запущенной квартиры никак не подходила Маю, архитектору-реставратору, понимающему толк в красоте. Он никак не мог купить этот жуткий трехстворчатый шкаф-мастодонт, в зеркало которого я только что смотрелась, не мог выбрать эти блекло-желтые обои в оранжевых огурцах и те самые занавески на кухне, которые я сменила. Видимо, он потому тогда так и рассердился на меня, что я выбросила хозяйские вещи, за сохранность которых он несет ответственность.

– А почему у вас ключи от этой квартиры? – настороженно спросила я.

– Да потому что я жена Лазовитого, и соседи, у которых хранятся запасные ключи, очень хорошо это знают! Я здесь не раз бывала после ссоры. Соседи сразу предупредили меня, что здесь поселилась какая-то… – Она не закончила предложение, но можно было предположить, как она хотела бы его закончить.

– И… и что? – глупо спросила я.

– Как это что? Быстро собрать вещи и… пулей… чтобы духу здесь не было!

Женщина ушла на кухню, так ни разу и не обратившись ко мне на «вы». Она не сомневалась, что я подчинюсь ее требованию. Конечно, я могла бы и возразить, но ни к чему хорошему это не привело бы. Я представила лицо Мая, когда он вернется и увидит здесь нас обеих: жемчужную красавицу в фамильных бриллиантах и безликую женщину из толпы в белой футболочке и задрипанных джинсиках. Сравнение будет явно не в пользу футболочки с джинсиками. Да и вообще… Я же всегда знала, что праздник на моей улице должен рано или поздно закончиться. Вот и пришло это время конца – пора спускать флаг… Только не раскисать! Только держать себя в руках! Все же идет по плану! Ничего неожиданного не случилось!

Оставив пакеты с продуктами в коридоре, я прошла в комнату и быстро собрала свои вещи, благо еще продолжалось лето и я так ничего особенного и не перевезла к Маю из собственного дома. Женщина с серыми глазами схватила с журнального столика рамочку с нашей с Маем фотографией, которая была сделана в Петродворце, и так грубо сунула ее мне в руки, что я ее не смогла удержать, и она упала на пол. Стекло разбилось. Я бережно вытащила фото из-под осколков, сунула в сумку и не заметила, как оказалась почти на проезжей части. Очнулась, когда возле моего носа взвизгнули тормоза.

– Какого черта!! – выкрикнул водитель, высунувшись из окна своей машины. – Куда прешь, дура?! Глаза-то открой!

Проморгавшись, я увидела, что меня чуть не сбило пустое ярко-желтое такси. Это оказалось мне на руку.

– Послушайте… – прохрипела я, сама подивившись странности своего голоса. – Отвезите меня… домой… будьте так добры… а то действительно кто-нибудь меня переедет…

– Я и так еду на вызов! Лезут тут всякие!

– Я заплачу по двойному тарифу! – отчаянно выкрикнула я. – Ну пожалуйста!

Не знаю, что подействовало: обещание двойной оплаты или мой жалкий вид, но таксист сжалился и отвез меня домой, не взяв лишних денег, хотя я ему их настойчиво совала.

Родная квартира встретила меня тишиной и пылью, которой были густо покрыты горизонтальные поверхности мебели и все ее деревянные завитки. С одного завитка я сняла пальцем пылевую пленку, зачем-то лизнула, как делала в детстве, и удивилось тому, что время так и не смогло уничтожить запаха и вкуса старинной полироли. Увечное трюмо по-прежнему стояло без зеркала и напоминало заколоченное фанерой окно в другой мир. Да так оно и было! Другой мир, открытый для меня этим разбившимся зеркалом, опять закрылся навсегда. Мамин дневник в бабулиной кулинарной книге лежал на диване, его красная обложка из искусственной кожи тоже была покрыта пылью. Я подсела к дневнику прямо на такой же пыльный диван и нарисовала пальцем на обложке унылую рожицу: точка, точка, запятая, минус, рожица кривая… Да-с… Представляю, какая у меня кривая нынче рожица…