Книга Наша маленькая тайна - Пола Льюис

— Ну что, поехали? — сказала она, поднимаясь.

— Не делай этого, Сьюзен, — тихо попросил Филип, внимательно наблюдавший за ней.

— Не делать чего?

— Не позволяй ей вернуться.

— Кому?

— Ты знаешь кому, засушенной школьной учительнице. Я видел — сегодня ты была настоящей, ты наконец ощутила счастье, ты жила сама, а не читала о том, как живут другие. Почему ты хочешь немедленно забыть это и влезть опять в свою раковину? Потому что боишься стать такой, как Миранда? Но ведь ты — другая. Ты умная взрослая женщина, неужели ты не понимаешь, что ты — другая? Миранда, ты, Минни — вы все разные. У каждой — своя жизнь. Нельзя всю жизнь бояться быть самой собой. Вспомни, как счастлив сегодня был Эмери!

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — пробормотала Сьюзен, игнорируя его обращение на «ты». Она чувствовала в эти минуты такую боль в душе, что готова была расплакаться.

— Не надо так, — тихо сказал Филип, глядя на Сьюзен.

А как надо?! — мысленно возопила Сьюзен. Что прикажешь мне делать — признаться тебе в любви?! Броситься на шею и попросить жениться на мне?!

Не отрывая взгляда от Сьюзен, Филип медленно двинулся к ней. Сьюзен хотела отступить, но ноги не слушались ее. Филип положил ладонь ей на затылок и нежно, но решительно приблизил к себе ее запрокинутое лицо. Сьюзен, словно загипнотизированная, смотрела, как приближаются потемневшие глаза Филипа. Их губы встретились.

Сьюзен не сопротивлялась — не в силах контролировать себя, она отдалась поцелую со всей страстью, на которую была способна. Она прижалась к Филипу всем телом, их сердца бешено колотились в такт друг другу.

13

Филип растворился в поцелуе, растворился в фиалковых глазах Сьюзен, широко распахнутых и потемневших от страсти. Филип хотел Сьюзен так, как никогда до этого не хотел ни одной женщины. Его руки бродили по ее телу, и — Боже! — как он злился на плотный слой подсохшей грязи, мешавший ему добраться до ее восхитительно нежной и теплой кожи.

Может, еще не поздно остановиться? — мелькнула мысль. Но нет, было поздно — оба они не могли уже контролировать себя. Неизвестно, куда завела бы их страсть, если бы в эту минуту у их ног не заворочался, просыпаясь, малыш Эмери.

Филип, тяжело дыша, немедленно отпустил Сьюзен и сделал шаг назад. Сьюзен, слегка пошатнулась, но осталась стоять, лишь спрятала свои невероятные глаза за густыми ресницами.

Эмери, однако, не проснулся, а лишь перевернулся на бок, сбросив при этом морду Сократа со своего живота.

— Нам нужно снять одежду, — сказал Филип, ероша волосы, покрытые грязью.

— Конечно… — растерянно пробормотала Сьюзен, взялась за край блузки, но спохватилась: — Здесь же Эмери!

И тут Филип почувствовал, что впервые в жизни краснеет.

— Я не то имел в виду!

— Да… А что? — Сьюзен никак не могла прийти в себя.

— Я хотел сказать, что нам всем нужно переодеться, пока одежда окончательно не прилипла. Мы можем поехать ко мне и принять душ… Я имею в виду, — поспешно добавил он, — не вместе, порознь… просто помыться.

Сьюзен улыбнулась, видя его замешательство. Никакого смущения, никаких нравоучительных комментариев по поводу произошедшего, подумал Филип с облегчением. Но все же он чувствовал себя провинившимся школьником.

— Я подберу вам с Эмери что-нибудь из своей одежды. Потом мы можем поужинать… Посмотреть какой-нибудь фильм, — добавил Филип, чувствуя себя подростком, волнующимся перед первым в жизни свиданием.

Собственно говоря, так оно и было — он назначил Сьюзен свидание. Возможно, она позволит ему подержать ее за руку, или… даже поцеловать.

Заведя машину в гараж, Филип жестом пригласил Сьюзен и Эмери войти. Сократ тоже изъявил желание вбежать в дом, но Филип решительно закрыл дверь прямо перед его носом.

— Собачка! — завопил Эмери, возмущенный тем, что его лучшего друга не пускают в дом.

Филип присел перед малышом на корточки и погладил его по голове.

— Сократ пока останется на улице, а то он все здесь перепачкает. Сейчас тетя Сюзи тебя вымоет, а потом мы с тобой вместе искупаем собаку, идет?

— Да. — Эмери важно кивнул. Это предложение его полностью удовлетворило.

— Ну что ж, — сказал Филип Сьюзен, поднимаясь. — Вы с Эмери моетесь первыми. Прошу! — И он гостеприимно распахнул дверь ванной комнаты.

— А у тебя найдется какая-нибудь одежда для меня? — спросила Сьюзен, снимая с Эмери грязную футболку.

Филип улыбнулся, глядя на нее: было такое впечатление, что Сьюзен месяц не вылезала из грязи, даже не верилось, что когда-то ее одежда была белой.

— Полагаю, что найдется, — ответил он, думая о том, что хорошо бы, пока Сьюзен моет ребенка, успеть хоть немного прибраться в кухне и заодно найти и спрятать подальше листок с планом по перевоспитанию Сьюзен — она не должна его видеть.

Филип отправился в спальню, чтобы выбрать что-нибудь из одежды для Сьюзен, и застыл на пороге — в спальне был ужасный беспорядок. Откровенно говоря, беспорядок там был всегда, и Филипа, никогда не отличавшегося аккуратностью, это мало заботило, но сейчас он смотрел на комнату глазами Сьюзен. Картина удручала — разбросанная по полу одежда, сбившиеся простыни на незастеленной кровати, теплое стеганое одеяло на полу, служившее летом подстилкой для Сократа. Филип кинулся к кровати, чтобы застелить ее, но почти сразу же остановился — а зачем? Сьюзен ведь не войдет сюда — или… все же войдет? Возможно, вечером, когда они уложат ребенка спать…

Стоп! Филип приказал себе не думать о таких вещах. Да и с чего он, собственно, решил, что Сьюзен и малыш останутся у него ночевать?

Филип вспомнил, зачем пришел сюда — за одеждой для Сьюзен. Он распахнул створки шкафа. Так, сначала джинсы. Филип задумчиво перебрал несколько пар и в конце концов нашел наиболее новые. Он попытался представить Сьюзен в них, и нескромные мысли вновь овладели его сознанием. Наверное, вся одежда Сьюзен пропиталась грязью, включая белье, поэтому скорее всего она вынуждена будет снять все. Филип представил, как ткань джинсов — его джинсов! — будет касаться обнаженного тела Сьюзен в самых потаенных его уголках, и в висках у него застучало. Наверное, после не сможет носить эти джинсы, так как каждый раз будет вспоминать об этом. Придется их выбросить.

Пытаясь прийти в себя, Филип помотал головой. Раз уж все равно придется выбрасывать джинсы после того, как их поносит Сьюзен, то к чему давать ей почти новые — практичнее выдать ей какие-нибудь старые! Филипа позабавила собственная меркантильность.

Он снова стал перебирать джинсы, в итоге все они оказались на полу, а Филип вернулся к первоначальному решению — одолжить Сьюзен самые лучшие.

— Филип! — услышал он из-за двери голос Сьюзен. — У тебя все в порядке? Не беспокойся, меня устроит любая одежда. Твои брюки, конечно, будут мне велики, но я могу подвязать их веревкой или ремнем…