Книга Игрушки для императоров. Лестница в небо - Сергей Кусков

– Угу. Тоже специфика работы.

– Не «угу», а «так точно».

– Так точно! – подобрался я.

– В таком случае ответь, какая наименьшая боевая единица на флоте?

Я задумался.

– Эсминец. В смысле, целый корабль. Или взвод истребителей.

Она удовлетворенно кивнула:

– Молодец, понял. И последняя, седьмая линия – индивидуальная, для приватной беседы. Ее можно использовать как угодно, дело личное, но злоупотреблять не стоит. Любая посторонняя информация в боевых условиях отвлекает, толкает к ошибкам. А ошибки у нас ОЧЕНЬ жестоко караются. И хорошо, если покараем мы. Поверь, наши методы наказания мягче, чем в жизни.

Я снова кивнул и поежился.

– В данный момент тебе нужна только седьмая линия, на которой будем висеть мы. Остальные включать запрещаю. Есть вопросы?

Я бодро закачал головой из стороны в сторону.

– Вот и хорошо. Теперь вспомогательные функции. Я отключила их, они тебе не понадобятся, включать их пока также не рекомендую, будут отвлекать. Но вот этот значок, – она указала ногтем на красную точку со своей стороны моего забрала, – целеуказатель. Отключается, но тебе пригодится. Реагирует на положение глаз, помогает с концентрацией и прицеливанием. Позже покажу, как определять с его помощью расстояние до цели, ее физические параметры и прочее. Все это нужно для стрельбы. Быстрой и точной. Как подключить винтовку к целеуказателю, знаешь?

Я покачал головой. Этому в школе не учили. Наши скафандры старые, да еще «кастрированные», в них нет такой электроники. Прицеливались мы на занятиях дедовским способом – по стволу через мушку. Программы военной подготовки, видимо, рассчитаны на то, чтобы только научить держать оружие, а стрелять с использованием облегчающей эту задачу техники мы, в случае чего, научимся сами.

Действительно, как показала практика, система наведения в использовании не сложна, а без нее точность стрельбы падает чуть ли не экспоненциально. Случись оккупация, где гарантия, что у каждого из нас будет такая?

– Смотри.

Она протянула мне игломет и показала, как он подключается к управляющему блоку на рукаве, там, где в обычной жизни у меня браслет.

– А разъем такой же, как у браслета! – заметил я.

Она усмехнулась.

– Наоборот, это браслет оснащен аналогичным выходом. Специально, чтобы к ним можно было подключать оружие. Стандарт, принятый на случай войны.

Я присвистнул.

– Таким образом, можно подключить любую винтовку к любому браслету? Но это же опасно!

– Почему?

Я пожал плечами.

– Ну, преступность, криминал. Они могут этим воспользоваться.

– Когда начнется война, малыш, всем будет поровну на криминал. – Она понизила голос. – Повторяю, это все сделано на случай высадки врага на планету. А криминал в любом случае найдет, как использовать оружие. Раз могут достать иглометы, то достанут и управляющие блоки, какие бы выходы у них ни были. Это же элементарно.

Я задумался. Хм. Она, пожалуй, права!

Сколько тайн открывается, и все как-то мимоходом. А страна наша, получается, насквозь милитаризована?

Тогда я еще не знал, до какой степени она милитаризована. Готовилась к войне целое столетие своего существования, нашпигованная всем, что помогает сражаться или мешает противнику. Причем нашпигована не только предметами, но и идеями – разными патриотическими программами по работе с молодежью с военным уклоном, пропагандой, скрытой и открытой, в том числе пропагандой военных игр, которые у нас даже популярнее футбола. Ну, не менее популярны. И разумеется, тщательно поддерживаемый в СМИ образ абстрактного «врага», куда ж без него! Не считая запрятанных где-то под сотым метром гор оружия, которого хватит не на сто, а на все двести миллионов человек.

Все это находится на виду, мы сызмальства к нему привыкли, потому и не обращаем внимания на сложившееся положение. Хотя в той же Империи, например, слыхом не слыхивали о патриотических программах и сочтут за дикость установку в центре городов средств электронного подавления, замаскированных под объекты архитектуры.

На Венере все в той или иной мере сделано с расчетом, чтобы стать оружием в случае планетарной высадки. Ну, или для поддержки власти на случай вооруженного переворота.

– Оружие индивидуальное, – продолжала сеньора, возвращая меня от абстрактных размышлений на землю. – Хоть ты не кадет, оно тоже будет закреплено за тобой и твоим скафандром, будешь за него отчитываться. Привыкай. Вопросы?

– Оно тоже боевое? – Я внимательно рассматривал скорострельную винтовку, вертя ее так и эдак. Впервые держал в руках боевое оружие, из которого можно стрелять не пулями, а настоящими иглами, для которых не существует никаких преград. А что оно боевое, как и скафандр, не сомневался. Сеньора подтвердила это, презрительно скривившись:

– Естественно! У нас все боевое! Знаешь, как эта штука называется?

Я кивнул:

– «Жало».

– А какая модель?

Тут ответить не мог. В таких тонкостях не разбирался. Она назвала, словно читая лекцию:

– Скорострельная винтовка ALR-112 «Aguijуn». Игломет средней мощности и невысокой дальности стрельбы. Предназначена для ведения боевых действий в помещениях и закрытых пространствах. Достоинства: легкость, мобильность, высокая скорострельность. Недостатки: малая мощность и невысокая дальность прицельной стрельбы.

Я кивнул, стараясь все это запомнить.

– Штука как раз для тебя. Ты правило номер один знаешь? Насчет оружия венерианского солдата?

Я поежился. Естественно, знаю. Но от ее вмиг ставшего ледяным взгляда и прорезавшихся в голосе холодных ноток стало не по себе.

– «Оружие – часть тебя. Боец, оставивший свое оружие, недостоин носить гордое звание солдата Венеры», – как по писаному отрапортовал я, вытягиваясь в струнку.

– А знаешь, что оно означает на практике?

Разумеется. Это знает на Венере каждый, с пеленок.

Это тоже часть военно-патриотической программы.

– Если ты бросишь или выронишь оружие, Шимановский, – понизила она голос почти до шепота, – твои тесты на этом закончатся. За воротами. И это не мое правило, а Венерианского королевства. Вопросы по этой части?

Вопросов не было.

Оружие для бойца – продолжение его руки, часть его самого. Как сердце, печень или почки. Боец, потерявший оружие, равносилен бойцу, потерявшему жизненно важный орган. За такой проступок мгновенно выгоняют из армии, а в военное время даже расстреливают. Наша армия – наша гордость, защита и опора. Порядки в ней строже, чем в любой другой армии в мире, но это потому, что мы в кольце врагов. Нам НАДО выжить, несмотря ни на что. И такие суровые драконовские порядки – лишь составляющая выживания.