Книга Свои грабли бьют не больно - Михаил Серегин

– Я очень на вас надеюсь, Иван Александрович! – проникновенно сказала я.

– Я тебе пообещал, значит, сделаю! Я свое слово держать привык! – твердо заявил он. – Я сейчас же туда поеду и увезу этого прохвоста!

Он быстро собрался, и мы с ним пошли к двери, а он все никак не мог успокоиться и по дороге бурчал:

– Вот паразит! И чего ему в жизни не хватает? Машину купил! В институт его устроил! Казалось бы, живи да радуйся! Так нет! Ему приключений захотелось! Ну, я ему устрою приключение! Такое, что он по гроб жизни его не забудет!

Мы с ним вышли из здания, и я села в наш мини-вэн, а он в свою служебную «Волгу» и отправился вразумлять своего недотепу-сына. Я же, совершенно удовлетворенная разъяснительной работой, с улыбкой посмотрела вслед его машине, и совесть меня не мучила. Ведь все перечисленные безобразия действительно творились. Но если раньше мы с мужем о них молчали из чувства некоторой возрастной солидарности с Мажором – сами, что ли, в молодости не чудили, – то теперь, когда Мажор сам напросился на неприятности, мне не в чем было себя упрекнуть.

Взглянув на часы, я поняла, что заскочить домой я уже не успею, и затарившись в магазине, поехала к себе в офис, где кое-что прихватила – у меня была намечена еще разборка с Куркулем, так что лишним это не будет. «Посмотрим, как ты у меня попляшешь, глубоко мной неуважаемый Виктор Петрович! – злорадно думала я по дороге на дачу, и настроение у меня было самое боевое, то есть расчудесное. – Посмотрим, что ты у меня запоешь! Я тебя, паразита, отучу за нами подглядывать раз и навсегда! Надо бы еще что-нибудь против Заразы придумать, но это сейчас не главное! И до нее очередь дойдет!»

Глава 26Саша. Карты на стол!

Откуда-то издалека, как сквозь вату, до меня доносились невнятные голоса, и я решил, что это ангелы с чертями спорят, куда меня отправлять. Эта мысль отозвалась дикой болью в голове, но сил пошевелиться или даже застонать у меня не было, а вот приоткрыть глаза – хватило. Оказалось, что я нахожусь на своей законной территории, то есть на откопанном мной участке подвала, и сижу, прислоненный к стене, а лицо у меня мокрое, причем в нос мне ударил какой-то очень своеобразный, но приятный запах. Передо мной на корточках сидели Хлыщ и Тип и о чем-то негромко переговаривались. Тут я все вспомнил и, с трудом ворочая языком, спросил:

– Решаете, что лучше: прикончить меня прямо здесь или в подкоп оттащить?

– Дурак! – необидно сказал Хлыщ. – Для этого нам тебя просто не надо было откапывать.

– Ну, слава тебе господи! – с огромным облегчением произнес Тип. – Пришел наконец в себя. Ты так яростно защищал собственную землю, что она в благодарность тебя по головушке и приложила!

– Зачем же вы меня откопали, если все равно собираетесь убить? – удивился я. – Или вы решили, что на моей территории это вызовет меньше подозрений?

– Не мели ерунду! – сердито сказал Хлыщ. – Не звери же мы, в конце концов! Скажи лучше, сам наверх выбраться сможешь?

Я пошевелил руками и ногами и неуверенно сказал:

– Попробую.

– Тогда сделаем так: ты лезь первым, а мы тебя снизу страховать будем, если вдруг падать начнешь.

С их помощью я кое-как поднялся, постанывая и кряхтя, как дряхлый старик, и, шипя от боли сквозь зубы, начал осторожно подниматься по лестнице. Хлыщ и Тип поднялись вслед за мной и втащили наверх лестницу, чтобы на этот раз выбраться на свет божий. Я опять полез первым и этот подъем, который я обычно легко преодолевал, вымотал меня так, что я, добравшись до палатки, просто свалился. Выбравшиеся за мной Хлыщ и Тип, переглянувшись, подхватили меня, как раненого бойца, чтобы я опирался на их плечи, и вывели на свежий воздух, где усадили на стул.

– Ну, ты как? – спросил Тип.

– Уже лучше, – честно ответил я, всей грудью вдыхая напоенный ароматами весны дачный воздух.

– На, хлебни еще! – предложил Хлыщ, протягивая мне фляжку, где оказался очень даже неплохой коньяк.

Тут до меня дошло, что они смочили мне лицо этим самым коньяком.

– Ребята! И не жалко вам было его на меня там в подвале тратить? – покаянным тоном спросил я.

– Некогда, понимаешь ли, было за водичкой бегать! – ехидно ответил Тип. – Ты так сильно напоминал покойника, что не до этого было. А я, видишь ли, с детства покойников не люблю!

– Спасибо, ребята! – искренне сказал я.

– Откопали тебя, значит! – послышался из-за забора язвительный голос Куркуля. – А не надо было! Потому что так тебе, паразиту, и надо! Завалило бы тебя насмерть, и не мешался бы ты у порядочных людей под ногами!

– У русских какие-то странные понятия о человеколюбии, – недоуменно заметил Хлыщ.

– Ты всех по одному не равняй! – обиделся Тип. – У всех народов выродки есть!

– Не обращайте на него внимания – он контуженный, – попросил я, желая хоть так немного заступиться за свою страну.

– Ах, я контуженный?! – взревел Куркуль. – Да! Я контуженный! Я за Россию-матушку кровь проливал!

– Врет! – тихонько сказал я своим новым друзьям. – Просто у них во время учений взрыв как-то не так произошел, вот Куркуль на всю голову и пострадал.

– Значит, это у него было самое слабое место, – глубокомысленно заметил Хлыщ.

– И Зараза у него тоже контуженная, – раздраженно бросил я, вспомнив о том, как эта гадина испортила разработанный Марусей план.

– Зараза?! – в ужасе воскликнул Хлыщ. – Какая зараза?

– Да собака его, – объяснил я.

– И чем она больна? Она бешеная? – испуганно выспрашивал меня Хлыщ.

– Не волнуйся! Ничем она не больна! – успокоил его я.

– Но ты же сам сказал, что она зараза, – напомнил он.

– Заразой мы с женой зовем эту тварь за ее сволочной характер и злобность, а на самом деле ее зовут Тереза, – объяснил я. – Вот мы по созвучию ее так и назвали.

– Понял! – радостно заявил Хлыщ. – Тереза – Зараза! Действительно похоже!

– Да! – поддакнул Тип. – Сволочь она редкая! Бросается на людей, которые ее даже не трогают.

– Ну уж ты-то ее тронул, – напомнил я, намекая на электрошокер.

– Исключительно в порядке самозащиты, – недовольно заявил он.

– Ну что? Я вроде оклемался, – сказал я, осторожно пошевелившись, и пригласил: – Пошли в дом, там и поговорим, а то здесь ушей лишних много, – и многозначительно показал глазами на другой забор, за которым, не скрываясь, стоял Мажор и пялился на нас.

Поддерживаемый Хлыщом и Типом, я доковылял до дома, где мы устроились на веранде, и сказал:

– Если кто хочет чаю, то делайте сами, потому что я сейчас даже на это не способен.

Тип принялся хлопотать по хозяйству, а я тем временем расспрашивал их.