Книга Компания - Макс Барри

Но заседание возобновляется, и становится ясно, что все остальные тоже сформировали свои союзы. Брови хмурятся. Выходит, отдельные лица, пользуясь реорганизацией, хотят взять на себя повышенную ответственность? Обвинения – сначала замаскированные, потом более откровенные, потом лобовые – сопровождаются шлепками ладоней по дубовому столу. Обвиняемые яростно все отрицают. Можно подумать, им повысят оклады, если под началом у них будет больше людей! (Между прочим, до события, известного как инцидент семи секретарей, так и делалось.) Чем больше отдел, тем больше работы!

Да, это верно. Людям, непричастным к менеджменту, может показаться, что администрация готова самоотверженно взвалить на себя лишнюю работу для блага компании. Именно поэтому такие люди не занимаются менеджментом. Чураясь ответственности, в высшие эшелоны «Зефир холдингс» не пробьешься. Ее надо хватать обеими руками, жадно заглатывать и просить еще. Администрация делает это инстинктивно, как разевающий клюв птенец. Это присуще ей от природы. Оглядывая стол и встречая повсюду голодные жесткие взгляды, администрация сознает, что день обещает быть долгим.

* * *

Элизабет выходит из туалета. К десяти утра она побывала там уже трижды. Один раз ее вырвало – значит вторая рвота по установившемуся образцу последует минут через двадцать. В промежутке Элизабет навещает Западный Берлин – не сидеть же ей целый день в обнимку с унитазом. Стоять, согнувшись над раковиной, еще хуже – вдруг Сидни увидит? Или Холли? Холли и так уже подозревает, а может, даже знает, только пока не выводит на созидательный уровень. По Элизабет еще ничего не заметно, но груди сильно набухли, и она просто падает от усталости. Она чуть не заснула на недавнем собрании, а очнувшись, заметила, что Холли на нее смотрит.

Ей снятся ленты – красные, зеленые, красные, которыми завязывают волосы девочки – или, скорее, матери им завязывают. Элизабет все время видится, как она причесывает маленькую девочку. С тех пор как полетела местная сеть, Элизабет только и делает, что предается этим глупым опасным грезам, не в силах избавиться от них.

Огонек ее голосовой почты мигает. Это не сообщение для всего персонала – его она уже прослушала. Оно напугало ее не меньше, чем Фредди и Холли, и она успела сделать с полдюжины звонков в целях сбора информации. Наверное, эта почта – ответ на один из них. Да, Элизабет немного сбавила темп и отлучается в туалет чаще обычного, но кое-что еще соображает. Она садится и набирает код.

– Доброе утро, – произносит бархатный мужской голос. – Говорит отдел кадров. Нами замечены нарушения в вашем рабочем процессе. К вам есть вопросы. Просьба явиться на третий этаж.

Первое, о чем она думает, – это Роджер. Но он говорит по телефону:

– Я, наверно, смогу устроить тебе место в тренингах, если все обслуживающие отделы объединят. А что ты мне предложишь, если уберут тренинги? – Если в этом замешан Роджер, он наверняка наблюдал бы за ней.

Значит, не Роджер. Это действительно отдел кадров. У Элизабет сводит живот. Это гораздо, гораздо хуже.

Она встает и уходит из Западного Берлина.

* * *

Несколько минут спустя она выходит из лифта на третьем этаже. За все время работы в «Зефире» она ни разу не была в кадрах, поэтому темно-синие стены и мягкий свет приводят ее в изумление. Она идет по коридору, утопая в толстом ковре, и останавливается перед пустым контрольным столом. Одна из двух дверей – та, что справа, – открывается перед ней.

– Хелло?

Ответа нет. Элизабет это не впечатляет. Кадровики всегда казались ей скользкими типами, но такое уже просто смешно. Сжав губы, она входит в другой коридор.

Здесь, кажется, теплее – или дело в ней самой? В ее состоянии это трудно определить. Блузка липнет к спине, и ее это раздражает.

Дверь слева от нее открывается.

Вся меблировка маленькой комнаты – пластмассовый стул, установленный перед зеркалом.

– Может быть, хватит? – досадливо говорит Элизабет.

Ответа нет. Она входит, подбоченивается, смотрится в зеркало.

– Намерены вы со мной говорить или так и будете прятаться?

Молчание.

– Хорошо. – Она идет к стулу. Тошнота проходит – сейчас Элизабет запросто сразилась бы с аллигатором. Она садится, кладет ногу на ногу. – Ну-с?

– Ваша фамилия, – произносит голос.

– Элизабет Миллер. А вы кто такой?

– Номер вашего удостоверения.

– 41488 39.

– Отдел.

– Вы знаете мой отдел. Вы мне звонили десять минут назад.

– Отдел.

Она сжимает губы. При своей привычке влюбляться в клиентов она и драться способна, как брошенная любовница.

– Я не собираюсь продолжать разговор в таком духе. Если хотите поговорить – выйдите и покажитесь.

– Отдел.

Элизабет молчит. Проходят секунды.

– Отдел.

– Если я на счет «десять» не увижу человеческое лицо, считайте встречу законченной.

Она ждет. Пот стекает по шее.

– Отдел.

Элизабет идет к двери. Она не слышала даже, как та закрылась, но теперь дверь на замке. Элизабет, руки на бедрах, поворачивается к зеркалу.

– Откройте.

– Отдел.

– Продажа тренингов, сами знаете! Откройте сейчас же! – Говоря это, она уже понимает, что совершила тактическую ошибку: сдалась, не получив взамен ничего.

– В вашем рабочем процессе отмечены нарушения. Частота и продолжительность ваших отлучек в туалетную комнату резко возросли.

Элизабет втягивает ртом воздух. Ходили же слухи, что отдел кадров держит туалеты под наблюдением, а она не верила. Она снова выходит на середину комнаты, лицом к зеркалу.

– Не вижу, как это может касаться вас.

– Если у вас какие-то личные проблемы, можете поделиться с нами. Мы здесь для того, чтобы помогать людям. Нас заботит только ваше благополучие.

– Тем не менее.

– Анализ предполагает несколько вариантов. Легкое пищевое отравление. Использование наркотиков. Беременность.

Элизабет молчит, но в животе у нее что-то трепыхается.

– Вы знаете, что отдел кадров соблюдает федеральный закон и закон штата относительно отпуска по беременности. Знаете, что «Зефир холдингс» – компания равных возможностей.

– Какое отношение это имеет ко мне?

– Вы беременны, Элизабет? – журчит голос. – Говорите, не бойтесь. Отдел кадров – ваш друг.

– Я не беременна, – с прямой спиной и поднятым подбородком заявляет она. Судя по отражению в зеркале, ложь получается убедительной. Выдает ее только румянец, но его они не должны заметить, если только у них нет мониторов. Неужели есть?