Книга Цена жизни - смерть - Фридрих Незнанский

— А тебе… это… не померещилось? — озадаченно спросил Грязнов, мгновенно покрывшись испариной.

— Не померещилось, — обиделся Турецкий.

28

Денис позвонил вечером. И не по телефону, а в дверь.

— Что-то стряслось? — заволновался Турецкий, впуская его в прихожую.

— Почему обязательно — стряслось?

Действительно, подумал Турецкий, почему? Как бы это объяснить?

— Ритуал не соблюден.

— Ритуал — ничто, жажда — все, — энергично ответил Денис и передал хозяину изрядное количество баночного «Туборга».

Вот так рушатся устои, уныло подумал Турецкий и потащился на кухню укладывать пиво в холодильник.

Денис сел за стол, заняв законное место своего дяди, а в обычное время — Ирины Генриховны. Турецкий вытер пот со лба кухонным полотенцем, достал из морозилки кусок льда и повозил по шее.

— Когда эта жара кончится? — спросил он у Дениса требовательно, как будто тот был как минимум директор Гидрометцентра. Интересно, а как максимум?

— Какая жара?

Турецкий вопросительно на него уставился. Издевается?!

— У вас, Александр Борисович, случайно не жар? Может, крупозное воспаление легких начинается? По статистике, первый признак СПИДа. — Денис, поймал раздраженный взгляд Турецкого и убрал улыбку. — Я вот анализы сдал на всякий случай. Бред, конечно, но так, для очистки совести и за компанию.

— Что там с Вовиком?

— Тоже анализы сдал. Прямо в частной наркологической клинике Дименштейна на Соколиной Горе. Дядя Слава поспособствовал.

— Ну и как?

— Я проверил, достаточно надежно. Не как за кремлевской стеной, конечно, но вполне на уровне. Охрана — четыре человека, омоновцы, при полной выкладке, сигнализация современная, повсюду видеокамеры. За центральным пультом у них свой сотрудник, не из милиции.

— И свою систему охраны они, значит, демонстрируют каждому интересующемуся?

— Не каждому.

— А что, только понимающим?

— Нет. Я же говорю: дядя Слава поспособствовал.

— Ладно, я, собственно, не о том с самого начала спрашивал. Как выглядит этот тест на СПИД?

— Да обыкновенно. Сдаете кровь, через несколько дней они сообщают результат. Я предупредил, что вы придете проведать Вовика и тоже сдадите анализы, вы же и в первый раз руку в кровь ободрали, и во второй по морде ему съездили.

При упоминании о крови Турецкому опять стало не по себе, хотя он вроде уже давно и железно убедил себя, что все это чушь собачья.

— Нарочно старших подкалываешь? — пробурчал он недовольно. — Откуда, кстати, знаешь про второй раз? Вовик настучал?

— Вовик, Вовик. Он меня всю дорогу развлекал голубыми байками и строил глазки.

Турецкий несколько раз перебросил банку пива из одной руки в другую, в конце концов спрятал в холодильник и достал оттуда коньяк.

— Давай за то, чтобы с нами было все нормально. — Он налил по полной.

— Жарко же, Александр Борисович! — взмолился незакаленный Денис.

— Сам говорил, какая жара! Давай пей теперь!

Выпили. Турецкий сразу почувствовал себя лучше, Денис скривился.

— Слушай, — сказал Турецкий, — а ты мою фамилию не называл? Как-то… Сдали им спидоносного гомика — и сами тут же проверяться. Нехорошо получается. Тебе-то по фигу, а я государственный служащий. И так про Генпрокуратуру в последнее время много чего говорят. И показывают.

— Я сказал им ваше имя и отчество, чтобы они вам никаких дурацких вопросов не задавали, а сразу сделали все, что нужно. Фамилию не называл. Да бросьте вы, Александр Борисович, там же наверняка свои люди. Поговорите с дядей Славой, он же не от балды меня туда сосватал.

Ладно, решил Турецкий, разберемся как-нибудь. Не хватало еще такие вопросы с Денисом обсуждать и выслушивать его поучения.

— Знаешь, Денис, что меня в этом деле больше всего раздражает?

— Знаю, жара. Меня тоже.

— Правильно, между прочим, но жара — это во-вторых. А во-первых, наша тотальная неосведомленность. Каждого свидетеля приходится по сто раз допрашивать, пока что-нибудь стоящее вытянешь. Не обвиняемых, заметь, а свидетелей! А посему принимаю единственно верное в данной ситуации решение: на главных свидетелей — Дмитрия Коржевского и Божену Долгову — собрать максимально подробное досье, в самый кратчайший срок, лучше бы, конечно, за сутки, но в крайнем случае за двое. И второе: обеспечить прослушивание главной подозреваемой.

— А кто у нас главная подозреваемая? — приятно удивился Денис такой определенности.

— Клиника покойного профессора Сахнова. — Турецкому стало жарко после коньяка, и он снова полез в холодильник. — Ну что, пиво пить будем?

29

Рубил ее он над ручьем,

еще не замерз поток,

и теплая кровь текла

за голенища сапог.

Вся снежной кровью сочась,

от пня, от нутра корней,

упала в объятья отца —

и сросся навек он с ней.

В отцовом-ольховом стволе —

и сукровица, и сок,

и талый пульсирует снег,

и крови с водой шепоток.

О смерть, не бери меня в рай,

оставь с топором на земле

на долугую зиму зим,

оставь лежать, как отца,

приваленного к кресту

ольхой, подрубленной им.

…Папа был бледный как смерть.

С дрожащими руками.

Я его таким раньше никогда не видела. Он сказал, чтобы мы с Мамой и Ожугом отправлялись искать Деда вдоль берега, а он закачает воздух в баллоны и будет еще раз нырять. Мама не хотела оставлять его, но и посылать меня одну на поиски тоже не хотела. Я ответила, что буду не одна, со мной верный толстый Ожуг. Папа не стал вмешиваться в наш спор, только махнул рукой и побежал накачивать баллоны. Мама несколько секунд поколебалась и заспешила ему на помощь.

Я приказала Ожугу искать, но он только жалобно скулил и крутился на одном месте. Пришлось самой выбирать наудачу, в какую сторону вдоль берега идти. Мы отошли от нашего лагеря не меньше чем на километр. Дед ведь мог потерять ориентацию под водой и выплыть где угодно, он сам часто рассказывал мне подобные истории. Если погрузиться слишком глубоко, меняется газовый состав крови и наступает водородное опьянение. Человек перестает понимать, где верх, где низ, не говоря уже про право-лево. Малодушный в такой ситуации может запаниковать и в итоге пойти ко дну. Но Дед у меня старый подводный волк, я не представляю себе, что с ним могло что-нибудь случиться. Наверное, он нашел что-то очень интересное и отклонился от заранее намеченного маршрута и сам отцепил страховочный трос. А теперь сидит где-нибудь на берегу и изучает свою подводную находку. Я попыталась представить себе, что бы это могло быть. Может, кто-то до меня спрятал в этих местах клад, но не закопал, а для большей надежности опустил под воду?