Книга Цена жизни - смерть - Фридрих Незнанский

Размышляя о том, кто и зачем его сюда вытащил, Турецкий пешком вернулся к «Пиросмани». Его «Волга» была на месте, «девятка» стояла в соседнем квартале. Пока «важняк» гулял по кладбищу, погода стала еще хуже, поднялся жуткий ветер, гнавший по улицам тучи пыли, запахло дождем. С запада шла гроза, где-то над Крылатским уже сверкали молнии.

Первые тяжелые капли упали на раскаленный асфальт, когда он был метрах в ста от машины. Добежал Турецкий уже мокрым. Буквально ласточкой он влетел внутрь «Волги» и тут подумал, что в его отсутствие под капот вполне могли засунуть противотанковую гранату. Слава как-то рассказывал забавную историю на эту тему: один товарищ неделю проездил с лимонкой под днищем машины. Кто-то устроил проволочный каркас с магнитными присосками, а внутрь этой проволочной корзиночки уложил лимонку. Когда саперы ее достали, граната была уже вся облеплена грязью, а чека торчала себе на месте. Как и когда должно было сработать это взрывное устройство, так и не выяснилось, хотя рвануть могло просто от езды по колдобинам — зацепился днищем за веточку-палочку, и привет.

Ливень полоскал редких прохожих и не собирался заканчиваться, а Турецкий сидел курил и думал, выйти заглянуть под капот или ну его на фиг. Под днище все равно ведь не полезешь. И все-таки решил проверить, хоть наполовину уменьшить вероятность досрочной и героической гибели на боевом посту. Все равно ведь уже намок.

Под капотом бомбы не оказалось. Мысленно перекрестившись, Турецкий повернул ключ в замке зажигания, ничего не произошло, мотор послушно заурчал, и только. Все еще опасаясь бомбы с дистанционным управлением, «важняк» покатил в центр. «Девятка» следовала за ним. То ли они вконец обнаглели, то ли поняли, что Турецкий слежку просчитал, но в этот раз машина была одна. И не отстала, даже когда «важняк» недвусмысленно свернул на Петровку.

— Не боись, — успокоил товарища Грязнов, выслушав краткое содержание приключений Турецкого и комментарии к ним. — Машину твою сейчас загоним в гараж, там спецы проверят — и насчет взрывчатки, и насчет маячков. И с номерами тоже определимся. А пока тебя надо сушить и лечить, а то схватишь еще воспаление легких среди лета. Твоя жена меня с ботинками съест. У нее же всегда я во всем виноват.

Не переставая трепаться, Слава зарядил кофеварку, достал из сейфа неизменную треть коньяка — у Турецкого в сейфе хранились две трети, а у Грязнова — одна треть (феномен совершенно непостижимый обычному уму, независимо от того, сколько, где и когда выпивалось, сейфовые заначки оставались неизменными) — и запер дверь кабинета, чтобы никто не нарушил приватность беседы.

Одна треть уменьшилась ненамного, почти незаметно — налили только в кофе по двадцать граммов, у Грязнова намечалось совещание в главке. Из гаража позвонили и доложили, что машина Турецкого чистая, никаких лишних деталей не обнаружено.

Слава аллаху, и на том спасибо.

Успели повторить кофе и выкурить по сигарете, пока кто-то из многочисленных подчиненных Грязнова выяснил, на кого зарегистрированы машины преследователей. Слава выслушал отчет по телефону, попросил повторить по буквам, почесал в затылке и недоуменно уставился на Турецкого:

— Знаешь, кто за тобой шел?

— ФСБ или отдел внутренних расследований вашего министерства? — высказал предположение Турецкий.

— Не-а. «Девятка» наша ведомственная, числится за УНОНом. То есть за тобой следили менты. Ты чего натворил, говори и лучше мне сдавайся.

— А «фолькс»?

— Из тех же краев — зарегистрирован на некую Любимову Елизавету Сергеевну, муж которой, полковник МВД, тоже трудится в УНОНе.

— И что ты по этому поводу думаешь? — уныло спросил Турецкий.

— Это ты у нас великий мастер строить версии, — перевел стрелки Грязнов.

— Ну Говоров, положим, открытым текстом заявлял, что наш, вернее, ваш УНОН куплен с потрохами местными наркобаронами и, скорее всего, не борется с незаконным оборотом наркотиков, а его охраняет. Только можно ли Говорову верить? И Вовик Молчанов их обвинял в том же. И опять-таки свидетель ненадежный. С другой стороны, Старухина, например, об УНОНе нормального мнения…

— Ну если Старухина, тогда конечно, — многозначительно хмыкнул Грязнов. — Старухина — это…

— Кончай подкалывать, — возмутился Турецкий. — Сам-то ты что о них думаешь? Как-никак они — твои коллеги, под одной «крышей» ходите.

— А я о них вообще не думаю, — пожал плечами Грязнов. — Кривенков два года как у руля, бывший его шеф в замминистрах ходит, работают они бурно и громко, об успехах трубят не стесняясь. А насчет того, что они там все купленные, так кто сейчас не купленный, разве что мы с тобой мастодонты остались.

— Ну это ты, положим, загнул, честные люди есть, и даже много, и даже среди нашего брата. Ты мне объясни методы их подрывной деятельности, чтобы я сообразил, чего им от меня нужно и чего мне от них в свете этого ждать.

— Да обыкновенные методы. Улики подтасовали, свидетелей запугали, и конец — делу венец. Однажды мои орлы совершенно случайно в рамках абсолютно другой операции взяли одного субъекта. Субъект оказался «мулом» и транспортировал под видом украинской гречки пятьдесят мешков маковой соломки. Пятьдесят, Саня, передаю по буквам! Петр, Яков и т. д. Короче, в маленьком ангаре, принадлежавшем частному предприятию «ЧП Соколов», шестеро бомжей осуществляли ее переработку. Главу и владельца этого ЧП, естественно, арестовали тоже, а дело передали в УНОН, ведь готовое, почти решенное дело! При аресте этот Соколов так в штаны наложил, что готов был выдать всех и вся: и кто над ним стоит, и кто под ним ходит, и все механизмы от доставки сырья до конъюнктуры рынка и способов реализации.

— Ну и нормальная работа, — проявил Турецкий профессиональную вежливость.

— Нормальная! В УНОНе засучили рукава и… зарубили все на корню: бомжи вдруг закосили под идиотов, Соколова выпустили под подписку по причине слабого здоровья, и он, естественно, растворился в воздухе. Показаний ни на кого он почему-то не дал. И в результате УНОН отрапортовал о том, что наша медицинская промышленность, несмотря на суровое время, получила целую гору сырья. Тут, видишь ли, важно позитивно мыслить: не то главное, что злодеев упустили, а то, что стране матценностями помогли.

— Понятно. А меня, значит, угораздило где-то как-то наступить им на любимую мозоль или почти наступить. Хотелось бы только знать, с Сахновым или с Промысловым?

— А чего гадать, пойдем и спросим, — заявил Грязнов. — Собирайся, высох уже. Щас мы этого хмыря из «девятки» выщемим и зададим ему простой вопрос: кто отдал приказ наблюдать за следователем по особо важным делам Генпрокуратуры? И пусть, сукин сын, попробует отмазаться, я начальник МУРа или кто?!

Не приемля никаких возражений, Грязнов потащил Турецкого на выход.

Но, увы, «девятки» на месте не оказалось, не было поблизости и «фольксвагена»…

Дождь уже закончился, холоднее не стало, только влажность выросла. Атмосфера вплотную приблизилась к атмосфере тропических или даже экваториальных широт.