Книга Повелитель разбитых сердец - Елена Арсеньева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что за новости?
– А вот такие новости нынче, – гордо заявляет девица. – Естьодна женщина, у ей в квартире колонка нагревательная и дров запасец изрядныйесть, вот она и пущает приличных людей брать ванную .
– И сколько берет за купание?
– Да кто сколько даст! Сказывала она, ее барин перчаткикожаные потерял, так вот ежели кто даст перчатки, того она без очереди купатьсяпустит. И постираться позволит!
…Записываю наш с Дуняшею диалог, и вдруг меня пронзаетмысль: ведь ежели когда-нибудь попадется мой дневник в руки человеку, живущемув благополучной стране, в благополучное время, он не поверит, что сиепроисходило в реальности!
Да разве только сие? А как насчет супа из селедочных голов?
Впрочем, бог с ними, с головами, теперь не о них речь.
Цена за купание заломлена, конечно, непомерная. Перчаткинынче поистине на вес золота! Но мой брат Костя в прошлые времена был великийфрант. О дамских угодниках частенько говорят: менял-де женщин, как перчатки.Вот уж про Костю это можно сказать с полным правом! Насчет женщин ничего нескажу, Костя всегда очень тщательно скрывал свои романы, а вот насчет перчаток…Все это время я берегла его коллекцию, но, думаю, он простит меня, ежели явоспользуюсь одной парою, возьму замшевые, оливкового цвета. Они оченькрасивые, однако были великоваты Косте, оттого он их и не любил: перчатки-дедолжны обтягивать руку, словно вторая кожа, а эти топорщились на пальцах.
Боже мой, до чего же мне хочется вымыться в ванне! Вот ужепочти год обхожусь переливанием из тазика в тазик чуть теплой жидкости. Какоесчастье, что у меня стриженые волосы, с длинными было бы невозможно. Астирки?.. Вот мучение, в холодной-то воде! Помню, когда я училась, ни одна,даже самая неблагополучная курсистка или институтка не стирала себе сама. Навсех были дешевые прачки. Теперь все стирают сами: иногда по карточкам выдаютпо осьмушке мыла – мягкого, гнусного мыла…
– Дуняша, я согласна. Когда можно идти?
– Да вот хоть теперь же. Собирайтесь, а я подожду.
Собраться мне – совершенно как по пословице голому одеться!В два счета увязываю в узелок полотенце, заветный кусочек мыла, сохранившийсяеще с прошлых лет (он пахнет так, что Дуняша мечтательно заводит глаза), чистоебелье, чистую блузку и белый платок – надеть на мокрые волосы. После бани ихможно усмирить, только повязав платок. Иначе на голове образуется пышный ворохспутанных колечек. Сущее воронье гнездо! Отдельно увязываю свои постирушки ивонючее стиральное мыло.
Мы с Дуняшей выходим на лестницу – она вдруг проворнонаклоняется и что-то подбирает с полу:
– Ах я растяпа! Да вот же оно, письмо! Гляньте, барыня.
Смотрю на листок: грязный, захватанный, смятый вдоль ипоперек. Некогда это была очень дорогая «александрийская» бумага. Но листокдавно утратил плотность и гладкость. На нем неровным почерком, карандашомнаписано – «Вода».
И все, и более ничего.
– В самом деле… – вздыхаю разочарованно.
Дуняша смотрит торжествующе:
– А, не верили мне! Я ж говорила: сущая ерунда. Выкиньте, даи вся недолга.
Я сминаю листок, однако выбросить его прямо на лестницу немогу: видимо, комиссары еще не до конца выбили из нас прежние привычки. И хотьот ковровой дорожки, некогда покрывавшей ступеньки, от цветов, прежде стоявшихпо углам в вазонах, давно ничего не осталось, а разноцветный витраж выбит иокно заколочено фанерой, все же какую-то видимость чистоты в подъезде мыпытаемся поддерживать. Именно поэтому я сую листок в карман, чтобы выбросить наулице.
– Вот так поживешь, поживешь – и вдруг увидишь, что тыникому не нужна! – говорю я уныло, пальцем подбирая из тарелочки последниекрошки «Брауниса». Мы с Николь, которая не меньше, чем я, огорчена проваломсватовства, только что закончили сеанс психотерапии. Сеанс состоял из четырехблюд: на первое редиска и хлеб с маслом, на второе помидоры с моцареллой, потомавокадо и наконец тортик «Браунис».
Редиска здесь продается круглый год, она очень популярна уфранцузов. Они едят ее много, причем чистят очень своеобразно: все чешуйкиотскребают чуть ли не ногтями, зато зеленый хвостик ботвы сантиметра полтораоставляют и едят его тоже. Меня это изумляет. А впрочем, мне нравитсяфранцузская кухня, я верю, что зря здесь ничего не делают, и тоже грызухвостики редиски.
Моццарелла – это итальянский овечий сыр, мокрый такой,пресный. Едят его с помидорами: раскладывают на тарелки тоненькие ломтикипомидоров и моцареллы, поливают оливковым маслом, потом крепко солят и перчат –ну очень вкусно! Дома я это непременно введу в рацион, и редиску с хлебом имаслом, и помидоры. Моццареллы у нас нет, конечно, но можно вполне использоватьадыгейский сыр, он ведь тоже овечий, мокрый и пресный. Вкус совершенно тот же.И кукурузное масло вместо оливкового вполне сойдет. Голь на выдумки хитра! Воттолько авокадо, которое я ем вместе с остатками вкуснейшего масляного соуса,образовавшегося на тарелке после помидоров, вряд ли удастся «ввести в рацион».Как говорится, хто дасть? Во-первых, авокадо продаются в двух-трех магазинах, ито не у нас, в Дзержинске, а только в Нижнем Новгороде, к тому же одна штучка в«Этажах» пятьдесят рублей стоит, а зимой я видела вообще по семьдесят! Это недля моего кармана, так что авокадо останется только для самых великихпраздников. А уж «Браунис» – вообще призрачный сон, не водятся у нас в России«Браунисы»…
Да, похоже, я окончательно распростилась с надеждой нафранцузский брак, если уже так живо воображаю, что буду использовать дома изфранцузской кухни, и даже планирую свой скудный бюджет. Если повезет и яостанусь жива, конечно…
– Почему ты никому не нужна?! Какую чепуху ты говоришь! –досадливо восклицает Николь и тоже начинает подбирать с тарелки крошки«Брауниса», предварительно послюнив палец.
Смотрю на нее во все глаза. У французов очень строги правилаповедения за столом и обращения с приборами, надо все время держать себяначеку, а тут такое попрание святынь… Это, конечно, от нервов. Понятно, чтоНиколь расстроена, что как сваха оказалась не на высоте.
Да ладно! Если бы она за всю свою карьеру устроила всеголишь один брак – моей подружки Леры с ее русско-французским миллионером, этогобыло бы вполне достаточно, чтобы пожизненно бить в литавры и трубить в трубы.Каждая девушка мечтает выйти за миллионера, но мечтают сотни и тысячи, а Леркаи вправду вышла . И в этом целиком и полностью заслуга Николь, которая их сЖераром Филипповым свела.
