Книга Рыбки в пятнах света - Рику Онда

последнюю ночь, так это чтобы наш разговор прерывался телефонными звонками или компьютером.

Мой осуждающий взгляд, однако, не помешал Аки включить ноутбук и начать что-то искать в интернете.

– Извини, я быстро. Только проверю, – говорит она, не отрываясь от экрана компьютера.

Что это значит? Имеет ли к нам отношение? Что можно найти о нас в интернете?

Я достаю сигарету и закуриваю.

Не знаю, какую по счету. Перестал считать.

На часах начало второго. Глубокая ночь.

Смотрю в окно. Во многих окнах все еще горит свет. Японцы и впрямь превратились в сов.

Пальцы бегают по клавиатуре: клац-клац-клац!

Всего какие-то двадцать лет назад в редком доме можно было услышать эти звуки, такие холодные и обезличенные.

Возможно, она считает, что говорить со мной уже больше не о чем. Сейчас похожее клацанье звучит во многих домах, там, где люди не говорят друг с другом.

Повисла ночь.

Но летом рассветает рано. К тому времени, когда мы решим прилечь на татами, чтобы немного отдохнуть, за окном уже начнет светлеть. Мы поднимемся, сонно протирая глаза, щурясь от лучей восходящего солнца, и с затуманенными головами будем ждать, когда придут мастера…

Во рту кисло. Хлебнув еще сётю, я парю между небом и землей и вдруг замечаю, что клавиатура стала сбоить.

Аки всегда печатает бойко и без ошибок, но теперь ее пальцы ударяют по клавишам как-то странно – беспорядочно, неритмично.

Наконец после еще одного резкого удара наступает тишина. Вероятно, она ждет, что появится на дисплее после нажатия Enter.

– Что?.. Что это? – говорит она тихо.

Глава 20

Я смотрю на экран и не могу оторваться.

Как понимать то, что я вижу?

Что это означает?

Интуиция подсказывает, что открывшаяся мне информация имеет чрезвычайно важное значение, но я еще не осознала этого до конца.

Скажу больше: изменилась сама атмосфера в комнате. Такое впечатление, будто в ночь, где были только мы, наполненную взаимной подозрительностью, неожиданно ворвалась реальность.

Реальность. Как странно звучит это слово.

Я была уверена, что эта ночь, наша последняя ночь вместе, и есть наша реальность, но оказалось, что нас окружает еще одна, более живая, мощная и обезличенная.

Эта жесткая реальность настолько ошеломляет, что я не знаю, как на нее реагировать.

Я открыла сайт местной газеты, издаваемой в том районе, где родилась наша мать, ни на что особо не рассчитывая.

Смутное предчувствие. Смутная тревога. Меня в первую очередь беспокоил сон, в котором было две девочки, два моих «я». Это и заставило меня открыть компьютер. Не успела я подумать, как руки уже все сделали.

Пальцы сами забегали по клавиатуре в поиске непонятно чего.

Детям, которых я увидела во сне, было, как мне показалось, где-то от двух до четырех.

Я стала искать в газете информацию, относящуюся к временам, когда мне было примерно столько же.

Закапывание ребенка должно что-то символизировать.

Наши воспоминания иногда подавлены. Во всяком случае, у меня такое чувство.

И тут мое внимание привлекла одна заметка.

– Что? – встревоженно спрашивает Хиро, с неудовольствием следивший за моими действиями, и пододвигается ближе.

– Вот. Что скажешь?

Я с напряжением в лице киваю на экран.

ДЕВОЧКА РАЗБИЛАСЬ НАСМЕРТЬ НА СТРОИТЕЛЬНОЙ ПЛОЩАДКЕ

20-го числа около семи часов утра рабочие, пришедшие на площадку по адресу: город S, Сакаэ-мати, квартал 1, где ведется строительство жилого дома, обнаружили тело маленького ребенка, провалившегося в колодец в фундаментной конструкции. Девочка была мертва. Предполагается, что смерть наступила в результате падения.

Строительная площадка, где имело место данное происшествие, огорожена забором и брезентом. Судя по всему, ребенок проник туда через щель. Погибшую девочку трех лет зовут Миюки Такахаси. Накануне она играла с другими детьми на близлежащей игровой площадке и исчезла. Поступило заявление о поиске пропавшего ребенка.

– Миюки Такахаси… – Хиро вперился взглядом в дисплей с заметкой. – Думаешь, это имеет какое-то отношение? Адрес рядом, тот же первый квартал Сакаэ-мати.

Моя тревога растет. Может, заметка никак не связана с моим сном. Хотя интуиция подсказывает, что это не так.

Он ничего не говорит. Видимо, собирается с мыслями.

Я складываю руки и говорю:

– Тоже Такахаси… Думаешь, просто совпадение?

– Нет… возможно… – Его лицо напряжено и серьезно. – Какой это год?

Проверив дату публикации, он отодвигается от компьютера и тяжело опускается на татами. Обхватывает руками колени, погружается в раздумье, надеясь что-то выудить из памяти.

Я ищу на сайте какого-нибудь продолжения о гибели девочки, но безрезультатно.

На этой заметке все и кончается.

Отключаюсь от интернета, выключаю компьютер.

Дисплей гаснет.

Захлопнув крышку ноутбука, я вздыхаю с облегчением и покидаю гибельную реальность, чтобы вернуться в наш собственный индивидуальный мир, где нас снова двое.

Странно, но эта комната, вызывавшая прежде ощущение тесноты и замкнутости, теперь вдруг кажется безопасным пристанищем.

– Возможно… нет… скорее всего…

Хиро потер себе лицо.

Он в замешательстве.

Вечно невозмутимый, он теряет спокойствие. Это усиливает мою тревогу. Что меня так волнует?

Хиро бросает на меня взгляд, говорящий, что он потрясен не менее моего.

– Подтверждения нет, но… – Он нервно облизывает губы. – Думаю, это дочь тетушки.

– Что?!

Его ответ заставляет меня на мгновение замереть.

– Помнишь, я говорил тебе о тетушке Фунахаси?

– Хочешь сказать, это ее ребенок? Наша двоюродная сестра?

Он согласно кивает.

– Я знаю, было время, когда мама после развода вернулась в родительский дом. А тетушка после смерти мужа вернула себе девичью фамилию. Вот так совпало.

– То есть она тоже переехала к родителям?

– Нет. Она часто болела. Вроде лечилась где-то.

Мы почему-то вопросительно смотрим друг на друга.

Натянутые взгляды, встревоженный вид. Что заставляет нас так волноваться?

У меня нет ответа на этот вопрос. Между тем волнение только нарастает.

– Мама что-то такое вроде говорила, что ее сестра в молодости потеряла ребенка. Не прямо, а как-то вскользь. Во всяком случае я помню, что слышал об этом. Но я подумал, что это случилось при родах, потому что тетушка была слаба здоровьем. – Его голос звучит вяло и тихо. – Мне кажется, что Миюки Такахаси – ее дочь.

– Выходит, с ней произошел несчастный случай, – говорю я.

Мы неловкими движениями наливаем себе еще сётю, подносим стаканы ко рту.

Чувство смутной тревоги никуда не девается.

– Интересно, мы с ней вместе играли? Ей же было примерно сколько нам, и, когда тетушка приезжала навестить родителей, мы вполне могли затеять общие игры.

– Да, могли, – негромко отвечает он, кивая головой.

– Ведь на это и указывает сон, что приснился средь бела дня.