Книга Дорога к свободе. Экономика и хорошее общество - Joseph E. Stiglitz

и двадцать первого веков, неоклассическая экономика) уделяла мало внимания тому, почему у разных людей разные активы; почему у одних больше образования, у других меньше; у одних больше капитала, у других меньше. Сениор говорил, что это просто результат большей бережливости. Это был один из факторов, но были и другие. В период порабощения афроамериканцы на Юге были лишены плодов своего труда. Они были присвоены поработителями, которые передали часть незаконно приобретенного (можно сказать, "украденного") богатства своим потомкам. Это очевидный пример того, как богатство может не иметь моральной легитимности. Когда незаконно нажитое богатство передается из поколения в поколение, оно остается морально нелегитимным даже сотни лет спустя (хотя общество может приложить немало усилий, чтобы сделать память короткой). Даже когда такое богатство передается много раз, неравенство, которое в итоге возникает, все равно не имеет моральной легитимности.

Контраргумент против утверждения, что большое богатство имеет некую моральную легитимность, заключается в том, что мы можем сделать аналогичный вывод о людях, живущих в бедности. Они "заслужили" свое несчастье, потому что не смогли сэкономить или по какой-то другой причине. Но это утверждение столь же ошибочно, как и другое. Существует множество причин бедности многих потомков порабощенных: плоды порабощенного труда были украдены; им было отказано в достойном образовании после отмены рабства; обещание "сорока акров и мула", так и не было реализовано; кроме того, существовала повальная дискриминация.

Плохие школы, плохое медицинское обслуживание, продовольственные пустыни, "красная линия", невозможность вступить в профсоюз или получить ипотечный кредит - вот лишь некоторые из неравных и несправедливых проблем, с которыми сталкиваются многие люди, живущие в бедности. Дело не в том, что они плохо работают или не умеют копить, а в том, что они даже не могут выйти на старт.

Права собственности и свобода

Любое обсуждение моральной легитимности богатства должно начинаться с анализа прав собственности. Рассмотрим общество без каких-либо оков или ограничений, где сильные могут красть у слабых и делать это. Сильные имеют свободу и делают все, что им заблагорассудится. Но у слабых нет свободы; они живут под гнетом сильных. Такое общество никто не назовет свободным, потому что слабые не могут пользоваться плодами своего труда. Вряд ли такое общество будет и продуктивным, потому что мало кто станет вкладывать деньги или даже работать, зная, что их сбережения или доходы могут быть, и, скорее всего, будут, отняты. Когда мы говорим о свободном рынке, мы имеем в виду тот, в котором такое воровство запрещено, и этот запрет соблюдается. И когда мы говорим о "моральной легитимности" богатства человека, мы предполагаем, что это богатство не было украдено у других.

Но определение кражи требует определения собственности. Что кому принадлежит? И что человек может делать с собственностью, которая ему "принадлежит"? Мы воспринимаем нашу систему прав собственности как нечто само собой разумеющееся, но в разных странах существуют совершенно разные взгляды на собственность. Как я уже подчеркивал, права собственности - это то, что мы, как общество, определяем. Исторически сложилось так, что права собственности определялись сильными мира сего для сохранения своей власти. Если они определяются и присваиваются (или переназначаются) таким образом, что не имеют моральной легитимности, то и доходы, получаемые от владения собственностью, не имеют моральной легитимности. Нет никаких причин не отбирать доходы, полученные таким образом. Вполне уместно вернуть себе богатство, украденное вором. И нет никакого морального оправдания тому, чтобы позволить богатым сохранить свои доходы от незаконно нажитого, а не отдать их людям с низкими доходами, особенно если эти доходы могли бы быть выше, если бы права собственности были определены и закреплены по-другому и, возможно, более адекватно.

Права собственности как социальные конструкции: Разнообразие определений

Права собственности - это социальные конструкции, то есть они таковы, каковы они есть, потому что мы как общество определяем их таковыми, и поэтому, естественно, наши представления о том, какие и какие виды прав собственности имеют моральную легитимность, социально сконструированы. И всякий раз, когда возникают серьезные разногласия по поводу границ, правил и прав, можно ожидать, что за этим стоят мощные интересы, стремящиеся получить больше для себя. Тот факт, что они могут придать своему богатству юридический пафос, мало способствует укреплению его моральной легитимности.

Мы разработали рамки для размышлений о том, как определить права собственности, находясь за завесой неведения. Это просто набор правил, в которых говорится, что "владелец" имеет право делать и чего не имеет, а также как (и может ли) человек стать владельцем определенного актива. Разумеется, может существовать расхождение между тем, как права собственности определяются на практике, и тем, как они могли бы быть определены в хорошо продуманном общественном договоре, написанном за завесой невежества. И всякий раз, когда это расхождение велико, могут возникать вопросы о моральной легитимности богатства и собственности.

Ранее я уже писал об изменении прав собственности в XVII и XVIII веках, когда земля, находившаяся в общей собственности - общины, - была приватизирована, обогатив помещиков, но обеднив подавляющее большинство граждан. Это был простой захват собственности, который впоследствии защищался некоторыми экономистами как эффективное решение проблемы, порожденной трагедией общин. Но мы увидели, что такой подход рассматривает проблему глазами помещиков, и что регулирование является более справедливым, равноправным и столь же эффективным способом ее решения. Дополнительное богатство, приобретенное помещиками, не имеет моральной легитимности, равно как и наследство их потомков. И это верно, даже если захват земли поддерживался политической и правовой системой - это была система, в которой эти простолюдины не имели права голоса.

Конкурирующие представления о собственности лежат в основе многих разногласий между коренным населением и колонизаторами по всему миру. Во многих случаях европейцы считали, что они "купили" землю, которую заселяли и эксплуатировали. Но, по крайней мере, согласно многим свидетельствам, продавцы не до конца понимали суть сделки, потому что не воспринимали землю как нечто, что можно купить или продать. Это все равно что если бы кто-то подошел ко мне и спросил, может ли он купить Бруклинский мост. Вообще-то люди не покупают и не продают мосты, так что если я "услышал" именно этот вопрос, то, должно быть, я неправильно ее понял, или она хотела задать вопрос по-другому. Наверное, она имела в виду, что может ли она получить право пользоваться этим мостом, соблюдая определенные правила и нормы, возможно, на определенный срок?

Для многих коренных народов Канады, Австралии, Соединенных Штатов и других стран земля была достаточно богата, чтобы ею можно было поделиться при условии надлежащего обращения с ней (которого поселенцы часто не