Книга Огонь и ярость - Лиззи Принс

но прямо сейчас он кажется тяжелым на моей шее. Груз ответственности, который Атлас и Кэт взвалили на мои плечи, огромен. И есть кое — что, чем я еще не поделилась с Атласом, что внесет решающий вклад в ситуацию.

Я судорожно сглатываю, боясь сообщить Атласу эту информацию, но зная, что мне нужно это сделать. — Дело вот в чем. Технически я не знаю, как усыпить Богов.

Атлас резко выдыхает, его грудь леденеет под моей рукой. Тихий звон льда, ударяющегося об окно, только делает его молчание громче. Его сердцебиение пульсирует под моими пальцами, и когда он наконец выдыхает, я тоже это чувствую.

— Мы разберемся с этим. — Он прижимает меня ближе к себе, тепло его тела впитывается в мое. — Поспи немного. Мы можем поговорить утром.

ГЛАВА 17

АТЛАС

От моего бока исходит тепло. На мой торс наброшен груз, а мои руки лежат на чем — то мягком и круглом. Тело извивается на мне, опираясь на мой уже твердый член.

Блядь.

Я сжимаю руки, обхватывая идеальную попку в своих объятиях. Тихий стон и теплое дыхание на моей шее заставляют меня крепче прижаться к ее телу. Я скорее сплю, чем бодрствую, но я точно знаю, чьи ноги лежат на мне сверху. Может, она и лежит на мне, но мои руки обвиты вокруг нее, как удав, отчаянно пытающийся не упустить свою добычу.

Рен двигает бедрами, при этом насаживаясь на мой член. Я даже не думаю, что она пытается быть сексуальной, но с таким же успехом она могла бы оседлать меня, потому что это имело бы значение. Я стону в ее волосы и крепче сжимаю ее задницу.

— С какой из твоих личностей я собираюсь проснуться сегодня? — Рен впивается в мою шею, ее губы скользят по моей коже и сводят меня с ума.

— Почему ты ерзаешь? — Мой голос хриплый со сна, но есть что — то томное в том, чтобы просыпаться в постели с Рен. Несмотря на то, как сильно я хочу спустить наши штаны и трахнуть ее.

— Ну, я проснулась от того, что вокруг меня обвился сумасшедший мужчина. Я пыталась вырваться, пока он не зарезал меня.

Эта женщина. Никто не заставляет меня смеяться так, как она. Я тихонько хихикаю, и Рен издает тихий звук удовольствия. — Я уверен, что у меня есть кое — что, на что я могу тебя насадить.

Она громко стонет, умудряясь при этом прижиматься ко мне.

— Мы уже пробовали это, и в итоге у нас ничего не вышло. Придется отказаться. — Рен говорит одно, но ее тело рисует совсем другую картину. Одна ее рука в моих волосах, а другая забралась мне под толстовку и покоится у меня на груди. Ее бедра снова двигаются, и я удерживаю ее на месте.

— Если ты не хочешь, чтобы тебя трахнули, тебе нужно перестать двигаться. — Я открываю глаза. Через маленькое окошко проникает тусклый свет, но Рен так зарыта в покрывала, что все, что я могу видеть, — это ее макушку.

Ее груди прижаты к моей груди. Короткие, учащенные вдохи обволакивают мою шею. Вес одеял на нас внезапно становится непосильным. Тепла наших тел достаточно, чтобы обогреть весь Лас — Вегас. Рен поднимает голову и смотрит на меня сверху вниз. Ее волосы растрепаны, темно — голубые глаза сонные, а на щеке, там, где она опиралась на мое плечо, красное пятно.

— Ты такая чертовски красивая.

Она смотрит на меня так, словно у меня лишили тела, ее дыхание вырывается прерывистым выдохом. Я неохотно отпускаю ее задницу, чтобы обхватить ее лицо. Она наклоняет голову навстречу прикосновению, ее веки полуопущены.

— Я все еще сплю, верно?

— Я тебе снюсь, птичка? — Я провожу большим пальцем по ее щеке. — Потому что ни один сон не будет таким приятным, как реальность.

Она поднимает голову, чтобы свирепо взглянуть на меня, но затем прикусывает нижнюю губу. — К черту, — стонет она, а затем опускает свой рот к моему.

Мне кажется, я могу умереть. Мы с Рен несколько раз целовались, но это первый раз, когда она проявляет инициативу. Наш первый поцелуй был под магией похоти Афродиты — гребаной сучки. Потом я поцеловал ее на заднем сиденье машины, прежде чем отвезти на встречу с Кэт, но Рен не знала, что я лгал ей. Это было отчаянно и неправильно. Я пытался удержать то, что, как я знал, утекало у меня сквозь пальцы. На этот раз все мои карты на столе.

Поцелуй начинается как усыпляющий, одурманивающий, как бесконечный танец губ и языка. Это длится примерно столько, сколько требуется Рен, чтобы начать тереться о мой член. Я покачиваю бедрами, и она стонет мне в рот. Я хочу сорвать с нее одежду, но сдерживаюсь. Скользя руками вниз по ее спине, я сжимаю ее бедра, прежде чем запустить руку под ее толстовку. Я обхватываю ладонью ее грудь и провожу большим пальцем по выпуклому соску.

Рука Рена зарылась в мои волосы, ногти царапают кожу головы. Другая ее рука скользит по моей груди и животу, пока она не просовывает ее под пояс моих штанов и не поглаживает мой член.

— Черт. Ты не представляешь, что ты со мной делаешь.

Если она продолжит так ко мне прикасаться, я повалю ее на спину и буду трахать до тех пор, пока она не начнет выкрикивать мое имя. Как бы невероятно это ни звучало, я не хочу снова все испортить.

Я чертовски слаб, когда дело касается этой женщины.

Рен протестующе взвизгивает, когда я прерываю наш поцелуй и переворачиваю ее на спину подо мной. Одеяла откидываются, позволяя холодному воздуху коснуться наших тел.

— Брр. Верни одеяло. — Рен пытается свернуться клубком, но я ей не позволяю.

Я зацепляю пальцами ее брюки и стаскиваю их. Задирая ее толстовку, я обнажаю ее грудь и опускаю голову, чтобы пососать один сосок ртом. Она стонет, и каким — то образом ей удается схватить одеяло и натянуть его мне на голову. Со смешком на губах я касаюсь зубами ее груди, прежде чем поцеловать ее живот.

Бедра Рен раздвигаются для меня, но я обхватываю руками податливую плоть, раздвигая их шире, чтобы устроиться между ними. Жар от ее тела и покрывала создает ад. Опустив голову, я вылизываю полоску на ее киске, а затем дую. Рен стонет и приподнимает край одеяла.

— Теперь я тебя не вижу. — Ее глаза