Книга Синие горы - Елена Ивановна Чубенко

Славка. — Потому и хочу покреститься, покуда ещё не занесла нелёгкая в тюрьму. Там не собрался, на воле хочу.

— Можа, Господь и помог тебя припрятать, покуда никого не зарубил. А там вот побыл, пить бросил. Глядишь, всё и наладится. На всё воля Божия. А то бы, может, уж где под забором помер или в канаве по пьяни утонул… Господи, отнеси, — перекрестилась она на икону. — Давай-ка я тебе нарисую эти ворота, как я представляю. Может и правда, поможешь? Чисто из фанеры не глянется мне, большим мастерам заказывать — дорого. А ты вон в лесхоз какие красивые калитку и арку вырезал.

Славка присел на старенький табурет, поджидая, пока Надя рисует ему эскиз. От работы оторвался и Иван. Вопросительно взглянул на Славку, взял рулетку и кивком подозвал Славу, тут же замерил ширину между стенами. Подошёл к жене, дал размер, потом, тяжело взгромоздившись на табурет, проверил высоту комнаты и подписал вторую цифру.

— Представляет она, прораб нашёлся, — улыбнулся он, глядя, как супруга увлечённо разрисовывает эскиз для Славки. Подошёл, придвинул к себе табурет и основательно уселся, сложив на коленях свои ручищи. Неторопливо снял кепчонку с седых волос, в которых запуталась стружка, встряхнул кепку. Сбил об коленку опилки и, глядя на Славку серыми строгими глазами, сказал:

— Короче, если берёшься помочь, пойдём, покажу пиломатериал. Завезу тебе, когда скажешь. Хочешь — тут делай. Всё равно не целиком будешь делать, а фрагментами.

— Не, мне дома сподручнее. Инструмент весь имеется, верстаки длинные, приспособленные. Да и тесновато у вас тут.

На том и порешили. С этого вечера занялся Славка воротами. Нашёл в библиотеке цветные иллюстрации по храмам, подобрал интересный узор — вроде как пшеница, перевитая вьюнком, по периметру и виноградные кисти сверху. А потом про всё забыл: так хотелось сделать эти ворота. Чтобы ни у кого таких не было. Одним словом — Царские. Будто открылись они перед ним, ещё не сделанные. И казалось ему, что сделает их — и как-то само собой всё у него наладится. Хотя, честно сказать, не представлял, как. Где семья, толком и не знал. Жена от алиментов отказалась. Написала, что боится, что дети потом к старости его обязаны будут кормить и выхаживать. Слышал, что они вроде в Улан-Удэ. Писем ему никто из детей не писал. А вот слова «На всё воля Божия», Надеждой ему сказанные, как-то вошли голову, хоть он себе и не представлял, как тут эта воля вывернется, чтобы семья объявилась заново.

Лился пот со лба на золотистые вензеля из дерева, сопел Славка, нагибаясь пониже и рассматривая льющийся из-под резца узор, щурился, прикидывая, как провести линию, чтобы не испортить. Не до еды стало. Картошку с утра в печку забросит, чтобы испеклась, пожуёт и запьёт её прямо из носика чайника.

Красиво с воротами этими получалось, чего и говорить. Только вот самый верх заготовки, арочный, не давался. Как заколдованный. Как будто кто под руку подтолкнёт, чтобы не получилась затейливая резная ветвь.

Забежала как-то Надежда взглянуть на работу.

— Не пьёшь тут? Не видать что-то тебя стало… Ох ты, Слава! Да какой ты рукодельник-то стал! Как же это ты смог так красиво! — оторопела она от неожиданности. Ещё не завершенные фрагменты ворот уже удивляли своей узорчатостью, как будто песня витиеватая, замершая в дереве.

— Погоди ты, Надь, хвалить. Не получается вот тут верх. Будто под руку каждый раз кто толкнёт. Столько заготовок перепортил, — пожаловался он.

— Дак надо у батюшки благословения попросить!

— Мне? — Славка хмыкнул. — Да он меня попрёт ещё со двора.

— Ты зря это. Сходи, как в районе будешь. А я тебе пока иконку принесла. Ты ж всё-таки для церкви делаешь, соберёшься утром да и скажи: «Господи, помоги! Господи благослови». Мы-то с Ваней поминутно так. Сам знаешь, какая беда подстёгивает. И вот веришь, Слав, взялись делать, а ведь дочке лучше! Четыре месяца уже ремиссия.

— Ладно. Поставь вот на полку, над верстаком, — махнул он рукой в сторону полки с зеркальцем и пачкой «Примы».

Надя, подумав минутку, зеркало аккуратно переставила на подоконник, а пачку унесла на припечек. Так и поселился над верстаком со створками врат лик Божий.

Хоть и несильно рассчитывал Славка на помощь с Его стороны, но работу теперь начинал с короткого: «Господи, благослови». Вначале и смысла особого не вкладывал, делал, как Надя подсказала, а потом неожиданно поймал себя на мысли, что дела пошли побыстрее. И тогда стал относиться к этому серьёзнее. В тех же книгах, что брал для рассмотрения вариантов резьбы, присмотрел несколько молитв, стал их повторять, перед тем как начать работать. А потом вёл-вёл узор, будто песню пел под свой говорливый баян.

Видя, что получается, подивился и, не веря ещё, стал просить перед образом, чтобы помог Он снова обрести семью. Но Бог, помогая с резьбой, никак не желал пособить с семьёй. Ни писем, ни звонков. И Славка даже укорил как-то молчащего Бога: — Говоришь, «всесильный». А где теперь мои, не подскажешь…

Потом, правда, одумался. Покаялся: «Сам виноват, дурак был».

Пару раз, пока Врата делал, заходил к нему участковый. Разговаривая, оглядывал все углы, расспрашивал, чем занят Славка. Порадовался, что мужик при деле, помогает, получается, всей деревне. И Славка решился: попросил лейтенанта поискать, куда уехала жена: «Наладилось у меня вроде всё. Без работы не сижу, люди с заказами постоянно.

Может, помогал бы им. Пособи ты мне, Петрович».

Петрович где-то через месяц рассказал, что в области жена не зарегистрирована, значит, выехала куда-то.

Спустя три месяца ворота были готовы. Пока стояли возле верстака, стали примелькавшимися и даже вроде обыденными, хоть всю душу в них вложил. А когда вдвоём с Иваном поставили их в церкви, душа возликовала: получились не ворота, а Врата. И именно Царские. Золотились они, как спелая пшеница в поле в солнечный день, и осветили немного сумрачную избу, придав ей торжественность и озарив этим неярким золотым свечением.

— Вот ведь, Слава, какие у тебя руки! Ты ж даже не понимаешь, что ты смастерил! Как ты догадался про хлеб и виноград? Это же к причастию! — Надя смахнула крупные слезинки, которые часто теперь наготове. — Пойдём, поужинаешь с нами. Я там сготовила маленько. А креститься если не передумал, дак помогай: завтра привезут купель в ограду, а в субботу батюшка будет крестить здесь, в воскресенье проведёт первую службу. И причастишься, это обязательно.

За ужином Славка расспросил о Крещении и пообещал прийти пораньше носить воду. Полночи не спал. Давно спустился на село вечер.