Книга Звезды и полосы (сборник) - Андрей Михайлович Столяров

выдохнемся, к несчастью, оказалась права. Постепенно все действительно выдыхается. Толпы любопытных перед Торговым центром более не собираются, пикетчики разбрелись, найти им замену Обермайер не мог. Транспарант с предупреждением для туристов, правда, еще стоит, но всем понятно, что через неделю – дней через десять исчезнет и он. Буквы, выведенные карандашом, уже побледнели. Свободные граждане потеряли к этому интерес.

Платоша, впрочем, считает, что так и должно было быть. Одно дело проголосовать, то есть предпринять действие, не требующее затрат, и совсем другое – претворять в жизнь принятые решения. Тут энтузиазм быстро заканчивается.

– Ничего, ничего. Главное, что мнение сформировано.

К тому же неожиданно исчезает Квинта. Конечно, и раньше случалось, что она по каким-то причинам пропускала ежевечерний визит. Это вполне понятно. У каждого на Земле дела, не каждый способен легко, как сор, их стряхнуть. Но во-первых, она до сих пор обязательно предупреждала меня об этом, вообще, если уж не получалось остаться, то старалась заглянуть хотя бы на десять минут, а во-вторых, еще не было случая, чтобы она отсутствовала более трех дней подряд. А тут – четыре дня, пять дней, шесть дней, неделя… Посылаешь вызов – и как в темную воду. Просматриваешь сообщения – опять-таки ничего. Будто ее, как и Духа, поглотила бескрайняя пустота.

Наконец, Квинта все-таки появляется, но ничем, ни единым словом не объясняет своего загадочного отсутствия. Я тоже неколебимо молчу. Расспрашивать о земных проблемах у нас как-то не принято. Не может человек появиться – значит не может. А если уж появился, то нечего к нему приставать.

На Земле – это на Земле.

А здесь – это здесь.

Меня выручает Кэп. Не знаю, совпадение это, какие в жизни не так уж редко бывают, или, может быть, он нутром чувствует что-то не то, но как раз в эти дни, когда я не представляю куда себя деть, Кэп просит помочь им с доводкой оборудования для «Мальчика». Ему требуется наладить дальнюю оптику. Кэп полагает, что если уж он наткнется на что-нибудь в глубине пустоты, то было бы очень полезно увидеть это заранее.

– А то – ап!.. И моргнуть не успеешь!..

Задача, надо сказать, не очень простая. Всякого рода механические устройства, имеющие аналоги на Земле, мы научились делать достаточно хорошо. Это, видимо, потому, что механику, которая сводится к схемам, может вообразить любой. А вот овеществить нечто более умозрительное, нечто такое, что к передачам и рычагам не свести, оптические преломления, оси, которые нельзя потрогать рукой, конечно, гораздо сложнее. Кстати, Аль утверждает, что программа может создать все что угодно. Даже то, чему аналога на Земле еще нет. Трудность здесь заключается именно в том, что это надо вообразить. И даже не вообразить, а почувствовать так, будто оно уже существует. А как вообразить то, чего нет? Правда, в этом и заключается, по его мнению, содержание творчества. Вообразить то, чего нет. Сделать нечто такое, чему аналога не существует.

В общем, оптику в «Мальчике» я как-то налаживаю. Разумеется, я не шлифую стекол и не выполняю сложнейшие математические расчеты. Да я бы этого и не смог. Мой инструмент – световой карандаш. И еще то странное ощущение, которое я испытал во время схватки с гремлином. Когда мне было совершенно понятно, что вот сейчас мой меч опишет сверкающую дугу, примет определенное положение, и острый кончик его окажется именно в той точке пространства, где летит мохнатое тело. Ошибка была полностью исключена. Вот и также и здесь. После нескольких неудачных попыток, избежать которых, естественно, было нельзя, у меня возникает совершенно ясное ощущение, что если я придам тубам бинокуляра такой-то размер, если стекла в нем будут не плоские, а чуть выпуклые, с ободком, как у рыб, если положу фиолетовые проблески по краям, то и система в итоге выведет увеличенное изображение.

Так оно в действительности и оказывается. Кэп ужасно доволен, еще бы, он теперь обретает «глаза». Чубакка рычит и хлопает меня по спине. А принцесса Лея, не обращая внимания на присутствие Квинты, звонко целует.

– Бла-го-да-рю…

Квинта скажет потом:

– В экспедицию я тебя с ней не пущу…

Вообще, все как-то налаживается. Я уже и до этого замечал, что если в самый тяжелый момент, когда кажется, что весь мир против тебя, когда все разваливается и ничего хорошего нет, не переживать, не дергаться, а просто работать, то все налаживается как-то само собой. Неожиданно выясняется, что вполне можно жить дальше, что ничего страшного на самом деле не произошло, что все поправимо, что жизнь течет, не обращая внимания на пустяки.

Нечто подобное происходит и с нами. Буквально на следующий день со мной по персональной линии связывается Мальвина и сухо, по-деловому ставит в известность, что Коккер внезапно капитулировал. Он сообщил, что согласен на все наши условия: Центр будет разобран, на его месте вновь возведут дом Дудилы. Никакой компенсации, никаких преференций взамен, ситуация будет возвращена в исходное состояние. Единственное, на чем Мальвина теперь настаивает, – это чтобы я пошел к Коккеру вместе с ней. Ей надо, чтобы кто-то при разговоре присутствовал: не устраивал бы дискуссий, не выдвигал обвинений, не пытался бы спорить, что-либо выяснять, просто постоял бы, как шкаф, и потом, если потребуется, засвидетельствовал бы, что именно так все и было.

Я, разумеется, не возражаю. Коккер ждет нас в своем офисе, расположенном на первом этаже Центра. И когда я вхожу в стандартное помещение, выдержанное в светло-серых, безликих, стерильных, современных тонах, то мне представляется, что возникла уже целая популяция неких существ, неких моллюсков, которые могут жить только в подобной среде. Вот здесь у Коккера офис, хотя, конечно, он мог бы оформить помещение совершенно иначе, и на Земле у него офис, скорее всего точно такой же, и если, скажем, переселить его на Венеру, то он и там заведет себе офис, похожий на этот, как две капли воды. Неизвестно, откуда эти существа появились, может быть, призванные нами самими, выползли с другой стороны бытия, но они мгновенно заполонили собою все, влезли в каждую пору, в каждую щель, незаметно нас покорили, подчинили себе, мы теперь во всем следуем их воле.

Однако сегодня Коккер на победителя не похож. Движения у него дерганные, но без энергии, как будто внутри ослабли и разболтались шарниры, ежик на голове поредел, а клетчатая ткань пиджака поблекла.

Он хватает бланк договора, который ему протягивает Мальвина, и резко вздергивает ко лбу белесые поросячьи брови.

– Зачем это вам? Юридической силы такой документ не имеет.