Книга Умеренность - Райан Холидей

и публике понравилось дальнейшее: гордый и эмоциональный Касселл возвращался в защиту, перепрыгивая с ноги на ногу и опустив руки так, словно поддерживал свои грандиозные яйца.

Этот «танец» не прошел даром: Касселл, пока исполнял его, получил небольшой отрывной перелом бедра[147]. Timberwolves, сеянные под номером один и имевшие преимущество домашней площадки на протяжении всего плей-офф, уступили Lakers в финале конференции в шести играх. Касселл из-за травмы пользы почти не принес.

Конечно, оглянувшись, никто находящийся в здравом уме не променяет чемпионство в NBA на несколько секунд ликования или безудержного зубоскальства, но в момент взрыва эмоций возможно все.

Нас ослепляет.

Нас уносит. Это сильнее здравых суждений. Невозможно терпеть. Невозможно прикусить язык. Сопротивляться искушению. Игнорировать мелочи.

О, чего это нам стоит! И о чем мы потом сожалеем.

Иногда это миг высокомерия или возбуждения. Или гнев. Или беспокойство. Или алчность. Или зависть.

Или похоть…

Подумайте о влиятельных мужчинах и женщинах, чья карьера рухнула из-за сексуальных скандалов. У них были власть, влияние, светлое будущее. Что побудило их рисковать всем ради мимолетного удовольствия? Зачем такому храброму и порядочному человеку, как Мартин Лютер Кинг — младший[148], изменять жене в убогих гостиничных номерах? Философ Демокрит не ошибся, описав секс как легкое безумие. Страсть провоцирует нас и заставляет совершать постыдные поступки.

Гнев — чуть менее мягкая форма безумия. «Кого боги хотят уничтожить, того сначала сводят с ума», — утверждал другой философ[149]. Линкольн, злясь, писал свои знаменитые «горячие письма». Но не отправлял адресату, а клал в стол. Самые бессмысленные скандалы во время президентства Трумэна спровоцировали его неприглядные послания — в частности, одному критику из New York Times, плохо отозвавшемуся о его дочери.

Необузданные взрывы страсти не были характерны для президента, в целом известного самодисциплиной. Но, увы, гнев взял верх даже над одним из лучших людей.

Почти все сожаления, ошибки, неловкие моменты — личные, профессиональные или исторические — имеют одну общую черту: человек потерял контроль над своими эмоциями. Кого-то занесло. Кто-то испугался или защищался. Кто-то думал не дальше, чем на следующие несколько секунд[150].

Иронично, что сегодня позитивно и с одержимостью мы говорим о страсти. У древних представление об этом понятии было прямо противоположным. Страсти считались очень опасными. Тем, чего следует остерегаться. Даже когда они благотворны — а это часто не так, — они склонны сбивать нас с пути. Чтобы завладеть нашим разумом или нашим телом, а иногда и тем и другим. Мы официально закрепили это в нашей правовой системе, введя ответственность за преступления, совершенные в состоянии аффекта.

Если вы не можете обуздать свои импульсы, если сегодня вас можно дергать, как марионетку, то что, как вы полагаете, произойдет, когда вы достигнете желаемого уровня? Когда у вас появятся власть, ресурсы и люди, готовые оправдывать вас? Когда права на ошибку станет намного меньше?

Занимающимся менее важными делами может сойти с рук, если они не всегда контролируют ситуацию. Вам — нет.

Вы не можете допустить, чтобы момент эго или возбуждения стоил вам (и вашей команде) чемпионства. Не можете позволить, чтобы импульсивное решение свело на нет все тренировки. Страсть не должна затмить спокойного и мягкого света.

Возможно, другие люди и могут. Но не вы.

Означает ли это, что вы никогда не сможете позволить себе действовать импульсивно или выплескивать эмоции? Конечно, нет. Любите и будьте любимы, ощутите страсть. Но не разрешайте себе сказать что-то жестокое любимому человеку, когда вы расстроены, или предать его доверие ради нескольких секунд искушения. Рассердиться можно. Важно ничего не натворить в гневе.

[Гнев] можно заместить массой других ярких эмоций.

Тренер Джон Вуден старался свести к минимуму выплески чувств в сторону своей команды, зная, что это неустойчивое и опасное топливо. «Я хотел, чтобы они ощетинились энергией, как следует сконцентрировались и контролировали себя, — сказал он. — Когда такое сочетается с талантом и хорошим обучением, вы, возможно, обнаружите, что возглавляете команду, конкурентоспособную и побеждающую на самом высоком уровне. Но этого не произойдет, если вы будете рабом страсти».

Из всех вредных привычек сложнее всего избавиться от страсти. Потому что она проявляется вспышками. Потому что это мощное и нестойкое топливо. Потому что вред бывает нанесен еще до того, как мы осознаем, что оказались в ее власти. Пусть у нас будет страсть, но нельзя позволить себе быть ее рабом.

Главное — замедлять ход событий. Обдумывайте, обдумывайте все хорошенько. Старайтесь не поддаваться силам, которые вы не понимаете или не контролируете. Как наркоман ищет тревожные признаки приближающейся ломки, так и нам нужно выискивать момент для приложения самодисциплины до того, как нас занесет.

Тревожное состояние или агрессия, вожделение к человеку или вещи, празднество или непреодолимая неясность — мы должны применить экстренное торможение до того, как желание действовать под влиянием эмоций наберет такую силу, что мы, не в силах удержаться, врежемся в стену.

Всегда, всегда пользуйтесь внезапно появившимся съездом с магистрали.

Однажды во время поездки Елизавета II обнаружила, что ее муж говорит очень возбужденно. Королева, спасая принца Филиппа от самого себя, указала рукой и проговорила спокойно и медленно: «Посмотри на эту керамику». И Филипп тут же вернул себе состояние королевского достоинства. Слова королевы случайно услышал один политик. Он подошел к месту, где они были произнесены, и даже не особо удивился: никакой керамики там вообще не было.

Как говорится в знаменитой песенке Фреда Роджерса[151], если вы запланировали что-то неладное, нужно остановиться и заняться чем-то другим. Когда вы видите, что кто-то собирается поддаться порыву страсти, посмотрите, не можете ли вы помочь перенаправить эту энергию.

Потому что мы в ответе. Наши тренировки. Наше обучение. Наш талант. Наш (хороший!) нрав. Это наши проводники. Именно они берут на себя инициативу.

Не наши страсти.

Не мгновенное легкое (или не очень легкое) безумие.

Молчание — золото

Восхищаться отвагой спартанцев так легко, что мы часто забываем о других их подвигах.

Услышав, что стрелы Ксеркса затмят солнце, Леонид ответил: «Тогда мы будем сражаться в тени»[152]. Другой завоеватель заявил: если его армия прорвется через стены, то перебьет всех людей до единого. Спартанцы ответили лаконично: «Если»[153].

Очевидно, что фразы, произнесенные перед лицом смерти, демонстрировали подлинное мужество. Также бесспорно, что лаконичный стиль (названный в честь области Лакония, где и располагалась Спарта) является неотъемлемой частью культуры спартанцев, их самодисциплины. Они никогда не использовали два слова там, где было достаточно одного. Никогда не говорили больше, чем