Книга Одесская сага. Троеточие… - Юлия Артюхович (Верба)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А потом, раздав гостинцы, нужно хорошенечко гульнуть, компенсируя затянувшийся «сухой закон» на плавбазе. С бухлом там было очень строго. После списания с «волчьим билетом» сразу по окончании первого рейса нескольких любителей спиртного из экипажа и вольнонаемных весь плавсостав понял, что капитан не намерен шутить и послабления не будет никому. Поэтому на берегу все ушли в заслуженный загул разной степени тяжести.
Толик вернется в Одессу вместе с японским чайным сервизом «Катюша» и парой банок крабов.
– Бестолковые. Все в тебя, – резюмирует Лидия Ивановна Беззуб, выслушав скупой Женин отчет о новостях в семье. – И не кури в комнате. Я потом кашляю…
Женя затянулась беломором:
– Ничего, ваше величество, проветрите.
– Вот и Людка небеременная. А двадцать два уже.
– А она как я – в неволе не размножается, – улыбнулась Ксеня. – А я так и не решилась ей про Хоэ написать…
– И чего боялась? Что не поедет?
– Что могилы не осталось, – сухо ответит Ксеня и махнет рюмку. – Засиделась я с вами. Меня Илюша ждет. Обещал мясо с живого огня.
– Ну, – Женька снова затянулась, – у богатых свои причуды.
– Завидуй молча. Ты, между прочим, была бы умнее, со своим стоматологом тоже могла бы дачу замутить.
– А потом до конца жизни его слушать? – засмеялась мадам Косько. – Нет. Хватит с меня семьи. Я лучше в санаторий съезжу, а приспичит шашлыка поесть – в ресторан пойду.
– Ты иди ешь скорее, пока работаешь, а то выпрут на пенсию – не разгуляешься, – отозвалась Лида.
– Да типун тебе на язык, – отмахнулась Ксеня. – Это у меня пенсия в этом году.
– Да кто тебе с твоими мозгами даст уйти! Хотя на кой тебе то управление? С таким домом и с таким мужем! Сиди дома, жизни радуйся. Там, гляди, и Сашка внуком обрадует, – утешила Женя.
– Вот велика радость от внуков, – хмыкнула Лида. – Помню, когда Людка родилась, ты, Женя, прям нарадоваться не могла!
– Господи, какие же вы едкие, аж глаза режет, – хихикнула Ксеня. – Уже вон в каких годах, а все равно скубетесь, как пятнадцатилетние. Обожаю вас, сестры.
– Слышь, ровесница революции, – отозвалась Женя. – Ты бы меньше говорила, а наливала быстрее. Елейная нашлась…
Второй рейс Вани Беззуба на плавбазе «Восток» прошел гораздо легче для экипажа, но не для него. Как выяснилось в течение первых недель, его бизнес оказался уязвим из-за того, что Ванька сделал и продал слишком хорошие ножи. Они не тупились и не ломались, разделочницы нахвалиться не могли, но новые покупать не спешили – есть же хороший инструмент, зачем еще один? К тому же состав разделочниц сильно не менялся от рейса к рейсу – после отпуска все вернулись на рабочие места со своим инвентарем, и жалкая кучка заказов для новичков, по сравнению с огромным количеством закупленных заготовок, были крошечной каплей в огромном море затрат.
Ванечка пытался всеми силами заработать – изменил конструктив, форму клинка, стал изготавливать ручки по индивидуальному заказу… Выпросил у кузнеца мешок глины и стал делать слепки с ладоней заказчика для отливки ручек для ножа. Постепенно его ножи достигли вершин совершенства. Клинки делались по размеру ладони, с анатомической ручкой, со страховочной петлей на темляке, чтоб не выскальзывал, с крючком и без крючка. Помимо шкерочных, Беззуб стал делать филейные и разделочные ножи, ножи со смещенным центром тяжести, с утяжеленной рукояткой – чтобы падали только ручкой вниз, с клеймами под хозяина…
Все это отнимало кучу времени, увеличивало расходы на производство многократно, а доход все уменьшался и уменьшался. Иван стал раздражительным сверх меры, почти забросил личное производство рыбных деликатесов. Постепенно пришло понимание, что нужно начинать искать иные способы заработка.
Самым простым была, конечно, контрабанда. Но что везти? Как? Куда прятать? Сколько платить таможеннику и платить ли вообще? Вопросов было больше, чем ответов.
Правильное решение подсказала сама жизнь.
Во втором рейсе стали все чаще выходить из строя охладители. Сказывалась постоянная вибрация и работа с максимальной нагрузкой. Ремонтная бригада завалила мастерскую сварщика дырявыми трубопроводами огромных диаметров. Но работа не волк – Иван всегда жил по этому правилу. Потому, заваривая множество мелких отверстий – свищей на сленге ремонтников, – сидел и автоматически прикидывал, чего и сколько можно было бы спрятать в такой трубе… Постепенно мысли выстроились в конкретном направлении, он вспомнил, что никакой таможенник даже не подходил к таким трубам, сваленным в кучу вдоль борта на импровизированном стеллаже, только окидывал их беглым взглядом… С этого момента Ваня уже думал, что́ конкретно спрячет в такую трубу. По сравнению с прошлыми нычками, места там было так много, что он даже растерялся…
Он повеселел, на радостях сгонял в столовую, напомнил о себе в разделочном цехе, в рефрижераторных и ближайшую неделю перед заходом в Сингапур всеми правдами и неправдами пытался понять, какой же товар ему закупить, сколько, где и по какой цене.
Он снова смертельно боялся прогадать, потому закупил всего и самого разного. Штуку ткани с люрексом, кожаные изделия: дамские сумочки, перчатки, несколько десятков джинсовых изделий, шерсть, хотел еще что-то, да вдруг закончилась валюта…
Совершенно обескураженный, Ванька добрался до судна и с ужасом понял, что его тайник не заполнен даже на треть, а если хорошо все уплотнить, то и на четверть объема не наберется…
«Какие деньжища пропадают!!!» – мысленно убивался он. Сунулся было к артельщику – одолжить денег для закупки, тот только осклабился противно:
– Ну ты чо, вчерашний? Все деньги еще на подходе к Сингапуру у меня капитан и старпом забрали… Я продовольствие и воду под расписку беру или в обмен на наши консервы и морозняк, причем по таким мизерным ценам, что вспоминать противно… А! – махнул он рукой.
– Эх, кабы знать… – огорченно протянул Иван.
– Так, голубь ты мой сизокрылый, сдается мне, что завелась у тебя гарна нычка, а товару в ней обмаль, ага? – вдруг вцепился в него, как клещ, артельщик.
– Да о чем ты, какой товар? Хочу шубу матери прикупить, а деньги все растрынькал, – стал отбиваться Иван, изрядно струхнувший от прозорливых догадок крученого дядьки.
– Ну, дело твое, а могли бы вместе чего-нибудь правильное и выгодное обоим придумать, – продолжил артельщик.
– Да сказал же: шубу матери обещал, денег не хватает.
– Та скажи честно, спалился с чужой бабой, теперь грехи замаливаешь, – заржал артельщик. – Мать бы не впутывал, донжуан!
– Да пошел ты! – Иван счел за благо ретироваться от без меры любопытного и догадливого сослуживца.
